— Даже если бы ему это удалось, — сказал Алек, — он скорее натравил бы на нас охотников за рабами, чем подослал бы шпиона.
— Ну а как мы теперь вернем себе лошадей?
— Сейчас они находятся в надёжном месте, — ответил Микам. — А когда стемнеет, придём назад и потребуем их вернуть.
Во главе с Микамом, все направились по набережной, к той улице, что шла вдоль самого побережья.
Дома здесь были похожи на обнесенные стенами особняки с Улицы Колеса, с той только разницей, что эти одетые камнем стены были гораздо выше и полностью укрывали собой дома.
Возле ворот особняка, стоявшего со стороны залива примерно на середине пути, прохаживалось два стражника, одетых в сен’гаи Вирессы. На каменном постаменте, на коротком шесте развивался флажок Улана.
— Так вот ты где, старая лисица, — тихонько проговорил Серегил.
— Должно быть, он пользуется здесь чрезвычайным уважением, раз может себе позволить преспокойно иметь дом поблизости от невольничьих рынков, — прошептал в ответ Ризер.
— Виресса поддерживает торговые отношения с Пленимаром. Всегда занималась этим, — отозвался Сергил. — Впрочем, я всё равно не ожидал, что у него здесь окажется своя резиденция.
Улан, едва пришедший в себя после особенно жестокого приступа кашля, находился в своей библиотеке, когда к нему без стука вошёл Илар, прикрыв за собою дверь. Улан быстренько скомкал окровавленный платок, зажав его в кулаке.
Лихорадочный румянец красил щеки Илара, замершего, дрожа от возбуждения, с которым был не в силах совладать. Закрыв дверь, он обхватил себя руками и прошептал:
— Они здесь, Кирнари! Ваш человек у северных ворот видел нынче днём, как они въезжали.
— Рекаро с ними? — даже боль, грызущая его изнутри, не могла омрачить этой воодушевляющей вести.
Это была первая весточка, полученная о них с тех пор, как умолк его соглядатай, находившийся на борту «Леди».
— Нет. Но там Алек, Серегил и рыжеволосый тирфейе. Тот, второй ’фейе тоже по-прежнему с ними. Шпион абсолютно уверен — это они.
— Что он говорит?
— Ошибки быть не может. Волосы Алека сейчас тёмные, но у него всё те же глаза… чуть более глубокого синего оттенка. Шпион прекрасно рассмотрел его и тирфейе, пока стража обыскивала их на въезде. Тир изображает из себя господина.
— Умницы ребятки. Как давно они прибыли?
— Не более пары часов назад. Ваш человек следовал за ними до набережной и слышал, как они расспрашивали про Вас. Тиру сказали про этот дом. Впрочем, сюда они не пошли. Он шёл за ними до гостиницы. Той, что на улице под названием Ирсан. Подождал, не выйдут ли они обратно. Они этого не сделали и он вернулся обратно.
— Это уже не важно. Главное мы знаем, что они здесь, — произнес Улан с удовлетворённой улыбкой. — Илар, я вынужден попросить тебя посидеть для меня на страже. Здесь нет никого, кому бы я мог доверять, как тебе, и кому ещё известно про эти книги.
— Понимаю, Кирнари, но что, если они увидят меня? — ответил Илар с расширившимися от ужаса глазами.
— Ты будешь в полной безопасности, ведь следить ты будешь отсюда.
Маленький укрытый занавесками альков, находившийся между двумя книжными шкафами у задней стены комнаты, был самым лучшем местом, где можно было укрыться Илару. Несколько огромных фолиантов, того же размера и цвета, что и книги, которые они забрали из дома Ихакобина, лежали на столе, находившемся там же, в конце комнаты.
— Это наша приманка. Как только мышки окажутся в ловушке, дождёшься, пока они выйдут и сразу ко мне. Я подниму тревогу и мы схватим их, как беглых рабов и обычных воришек.
— Как пожелаете, Кирнари, — Илар был теперь бледен и мелко дрожал.
Улан едва не переменил своё решение: любого из его теперешней личной охраны вполне было можно поместить здесь под каким-нибудь благовидным предлогом. Однако тайна была слишком важна, чтобы так рисковать. Его людям было вовсе незачем знать о том, что их кирнари и сам пограл в вора, и о природе той вещи, которую он так тщательно пытался теперь укрыть от посторонних глаз. Создание рекаро попахивало некромантией, какими бы словами ни называл Ихакобин это своё искусство. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы привезти с собой в Вирессу Алека и книги, но у него уже был готов маленький охотничий домик в горах очень далеко отсюда. Он спрячет Алека там. Впрочем, с мальчишкой никто не собирался обращаться жестоко. Быть может со временем, даже удастся внушить тому, почему он так важен.
Всё исключительно во благо клана, — напомнил он себе, дабы укрепить свою решимость. Это являлось святой обязанностью кирнари — жертвовать всем ради своих людей, даже собственной жизнью. — Но как же честь?
Честь даже ещё большая драгоценность, но у него не было иного выхода, кроме как продолжать действовать согласно своему плану. Он был слишком близок к успеху, чтобы теперь растрачиваться на эмоции.
Ночью Улан дождался, пока хозяйские слуги улягутся в свои постели, затем велел Илару потушить светильники в библиотеке, оставив для освещения лишь пламя камина.
— Наконец-то, — пробормотал он, погладив рукой корешок верхней из книг. Настоящие были припрятаны очень надежно. Он взял свой кинжал с серебряной рукояткой.
— Вот, возьми, мой мальчик. Так, на всякий случай.
Илар уставился на оружие, как на змею.
— Но мне ни за что с ними не справиться!
— Пока будешь сидеть тихо, в том и не будет нужды. Просто мне спокойнее, когда ты при оружии. Ты должен быть осторожен, Илар, и не проронить ни звука.
— Им тоже, — прошептал молодой человек, забирая кинжал трясущимися руками.
Улан по-отечески обнял дрожащего Илара.
— Сколько раз ты обещал мне, что отплатишь за мою доброту? Сделай же это для меня, Илар, во имя любви, в которой ты мне клялся. Будь спокоен и просто предоставь всему идти своим чередом.
Илар кивнул, хотя всё ещё выглядел весьма напуганным.
— Я не подведу Вас.
ГЛАВА 29
Пути пересекаются
СЛЕДУЮЩИЕ ДВА ДНЯ Серегил и его друзья провели, изучая окрестности прилегающего к побережью квартала, выискивали заброшенные дома и незапертые подвалы, которые можно было бы использовать в качестве укрытия, а также осваивались с расположением улиц. Новая гостиница, где Микам снял комнату, находилась всего за пару улочек от особняка Улана, к тому же там был просторный загон для рабов с дверью, запираемой всего лишь на обычный засов, что было хорошо, ибо у Микама не было умения ковыряться с замками. Серегил, Ризер и Алек оказались пока что единственными его обитателями. Печки там, конечно, не имелось, но зато на полу было вдоволь чистой соломы, а Микам позаботился, чтобы им выдали одеяла и прилично кормили.
Оставляя своих рабов в гостинице, Микам каждый вечер отправлялся по кабакам, чтобы рзузнать побольше о привычках Улана. Он годами занимался подобного рода найтраннингом. Так что ему даже доставлял удовольствие сам процесс поиска какого-нибудь подходящего пьянчужки, из которого можно было выудить нужную информацию.
Основной массе народа вирессиец был совершенно безразличен, но были и такие, кто считал, что с Уланом очень даже приятно вести торговые дела, «если бы ещё тот не был ауренфейе». Среди таковых оказался один прилично одетый парень, торговавший одеждой. Он подтвердил информацию, полученную Микамом ранее: Улан-и-Сатхил, действительно выкупал рабов фей’тастов Виресса и Голинил, большинство из которых принадлежали Чарису Ихакобину, пока того не убили.
И как только прозвучало это имя, к ним стали подсаживаться любопытствующие.
— Это было первое убийство, совершенное рабами за долгие годы, — сказал самый пожилой из них. — Оно заставило многих хозяев принять к своим рабам самые суровые меры, особенно к мужчинам. На рынках теперь нарасхват детишки, которых можно правильно воспитать. Работорговцы едва справляются, пытаясь удовлетворить спрос.
Микам также узнал, что сами ’фейе из Вирессы соблюдают здесь, в Риге, тщательные меры предосторожности, редко решаясь выйти наружу без толпы вооруженных охранников, особенно с наступлением темноты, и всячески избегают кабаков и прочих злачных мест. Похоже, никто не одобрял этой торговли между Пленимаром и Вирессой. Чуть подвыпив, Микаму с великой охотой объяснили: сними с их башки эти тряпки, да надень рабский ошейник и поставь клеймо — и этих ’фейе не отличишь друг от друга. А кому придёт в голову полагаться на слово, данное рабом? Стоит заехать на пару миль вглубь страны, там никто и не слышал об этой чёртовой Вирессе, а раб есть раб. Все, как один — лжецы.