Виктор Гофман
Белая дорога. Собрание стихотворений
«Цель самосозданья» (от составителя)
Это первое собрание стихотворений поэта Виктора Гофмана (1950-2015). Замечательного, в итоге значительного лирика.
Дороживший своей одинокой свободой, всегда находившийся несколько в стороне от мелькающей, текущей и бесследно протекающей литературной обыденности, он в каждом своем стихотворении мучительно стремился к совершенству и относился к стихотворному сборнику, как к живому организму. Некоторые тексты неоднократно правились им от руки в уже вышедших книгах, давние стихи иногда включались в новые сборники (издававшиеся на собственные средства и всегда выходившие, столь скромными тиражами, что сразу превращались в библиографическую редкость). Иногда и в отборе стихов для очередной книги и в выборе эпитета он обращался к тем сотоварищам по ремеслу, суждению которых доверял. Но, разумеется, последнее слово всегда оставалось за ним самим, и, безусловно, лишь он сам властной, жесткой рукой направлял калейдоскопическое вращение, приводящее к дальнейшему самопознанию и самосозданью, и остановленное только трагической гибелью.
Пожалуй, употребление редкого сейчас слова «самосозданье» побуждает обратиться к источнику – стихотворению Аполлона Григорьева «Комета» (1843), которым это слово заключается. Стихотворение настолько цельное, что, видимо, не подлежит расщеплению на отдельные цитаты:
Когда средь сонма звезд, размеренно и стройно,
Как звуков перелив, одна вослед другой,
Определенный путь свершающих спокойно,
Комета полетит неправильной чертой,
Недосозданная, вся полная раздора,
Невзнузданных стихий неистовою спора,
Горя еще сама и на пути своем
Грозя иным звездам стремленьем и огнем,
Что нужды ей тогда до общею смущенья,
До разрушения гармонии?.. Она
Из лона отчего, из родника творенья
В созданья стройный круг борьбою послана,
Да совершит путем борьбы и испытанья
Цель очищения и цель самосозданья.
«Одиночество не внове тем, кто сам его избрал». Итак, Гофман был не только единственно правомочным, но и редкостно волевым и лучшим составителем своих книг. Поэтому так трудна оказалась эта, и необходимая и скорбная, и вдохновляющая работа посмертного отбора, выпавшая на мою долю. Ведь, являясь на протяжении десятилетий близким другом и частым собеседником покойного, я знал эти стихотворения со времени их возникновения, знал и его собственные откровенные суждения о своём и чужом творчестве. То есть у меня изначально были некоторые впечатления, представления и критерии. Но теперь, жизнь спустя, мне предстояло всё оставшееся от Гофмана перечитать заново и невольно приступить к переоценке. Да, «Когда человек умирает, изменяются его портреты…».
Читатель заметит, что этот поэт чрезвычайно вырос в заключительном десятилетии своей жизни, и особенно приподнялся в самые последние свои годы. Базисной книгой для этого собрания в любом случае является книга 2011 года «Полустанки». Но после нее появилось много новых великолепных стихов, частично уже вошедших в сборник «Сто стихотворений» (2014) и составивших подготовленный автором, но изданный после смерти сборник «Викинги» (2016). Незадолго до гибели Гофман говорил, что теперь совершенно иначе составил бы «Сто стихотворений»…
Мысленно советуясь с ушедшим другом, я принял всё же нелёгкое решение, сделав первой частью Изборника две автономные книги – «Полустанки» и «Викинги», всё остальное поместить во вторую часть с подзаголовками: Из сборника «Медленная река», Из сборника «Волнение звука» и так далее и так далее. Выбрав из этих книг всё живое и всё же не включенное в итоговые книги. Увы, такой подход, при котором твёрдой рукой изымается наилучшее, становится для раннего творчества несправедливо его ослабляющим. Потому что живым организмом и плодом жесткого отбора была даже и «Медленная река», эта первая, тонкая книжка в мягкой обложке, ещё ничуть не предвещавшая блестящей будущности, но явно свидетельствовавшая о даровитости стихотворца. В этой книжке уже содержались «Байрон» и «Бараташвили» (названия, конечно, условные, данные в расчете на встречу с цензором), «Что там невнятно лепетала ты…», «На лыжах», «Теплый дождь шелестел по округе» («Мостик»), «Ладошки тянут побирушки», «Люблю березовую рощу…». Поэтому чтение второй части этой книги требует от добросовестного ценителя оглядки на первую часть. Но и во второй части (например, среди стихов сборника «Пересыпаемый песок», отчасти, очевидно, по композиционным соображениям не вошедших в последнюю книгу) есть оставленные, не выбранные для перепечатки позже замечательные удачи. Например, «Уже не ропщет заключённый…», или вдохновенный диптих «Две старухи», или такой шедевр, как «Троя».