— Не говори так, — сказала Ольга.
— У нас, сестрёнка, разговор не милых родственников, а потенциальных императоров. Тут не на чувства уповать следует, а на трезвый расчёт. А трезвый расчёт показывает, что при нормальном, естественном течении событий императором мне не быть. Очень вряд ли.
— Естественном течении событий?
— Ну да, когда идёт всё как по писаному. Но гладко было на бумаге. Всякое в жизни случается, вспомним хоть прадедушку, императора Александра Николаевича, или далекого пра, Павла, первого своего имени. Или ещё дальше, Петра, третьего своего имени. Да и со вторым своего имени всё не просто. А ещё внезапные болезни, крушения поездов… Тогда да, тогда в случае непредвиденной кончины Papa я стану императором. Но опять же вряд ли надолго. Вот предположим… только предположим, как вариант, — опередил я протест Ольги, — что Papa скончается в восемнадцатом году…
— Тысяча девятьсот восемнадцатом, — механически поправила Ольга.
— Разумеется. Тысяча девятьсот восемнадцатом. Императором объявляют меня. Но мне всего четырнадцать. Кто будет регентом?
— Кто?
— Ты и будешь, Ольга. В восемнадцатом тебе исполнится двадцать три, ты давно совершеннолетняя, и ты становишься престолонаследницей — за мной. У меня-то в восемнадцатом году детей не будет, откуда.
— Но Mama…
— Mama будет вдовствующей императрицей, и только. Второй, вместе с бабушкой Марией.
Я не хочу, чтобы она стала регентом.
— Почему?
— Опять отвечу тебе не как почтительный сын, а как великий князь великой княжне. Ты родилась великой княжной, наследницей престола великой империи. А Mama, при всём почтении — четвертая дочь герцога Гессенского. А что такое Великое Герцогство Гессенское? Я смотрел в справочнике. Оно вдесятеро меньше Тамбовской губернии, это самое Великое Герцогство. А Тамбов, как тебе известно, на карте генеральной кружком отмечен не всегда. Ты посмотри вокруг!
Ольга посмотрела.
— И что я должна увидеть? — спросила она.
— Это огромный парк. При матушке Екатерине здесь, ну, рядышком, жизнь кипела: маскарады, балы, фейерверки, музыка, веселье, и сотни гостей. А мы живём, как швейцарские робинзоны, честное слово. Тихо, скучно, уныло. И, повторю, Mama не была наследницей. Ни разу. И потому живёт она принципами и привычками четвертой дочери захудалого герцогства. Экономит на спичках, и вообще…
— Экономия — не самая плохая черта.
— Согласен. Но есть экономия и экономия. Маскарады и фейерверки Екатерины обходились казне в копеечку, но оно того стоило. Они, маскарады, сплачивали общество вокруг императрицы, права которой на престол были, скажем так, сомнительными. Но никакой сколь-либо заметной оппозиции не было, напротив, дворяне стеной стояли за матушку Екатерину. Это делало державу крепкой. А именно о крепости державы и должен мыслить монарх.
А кто вокруг нас? У нас гостей — кот наплакал. И когда они приезжают, особенно бабушка, у Mama сразу начинает болеть голова, и она уходит к себе.
— У неё часто болит голова, — вступилась за Mama Ольга.
— Превозмоги! Потерпи! Выпей порошок аспирина! Почему-то когда сюда заявляется Распутин, голова у Mama не болит никогда!
Глава 9
9 февраля 1913 года, суббота
Выясняем отношения (продолжение)
— Тебе не нравится Распутин?
— Мне не нравится, что его слишком много, и он слишком близко. Матушка Екатерина Ивана Андреевича Крылова потчевала, Ломоносову покровительствовала, с Вольтером и Дидро в переписке состояла. Александр Павлович Карамзина привечал, Николай Павлович с Пушкиным на балах беседовал, Жуковского в воспитатели цесаревича взял, Гоголя за «Ревизора» уважал. А тут…
— Ты не веришь в Распутина!
— Верить в Распутина? Я верю в единого Бога Отца, и в единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, и в Духа Святого верю, и в воскресение мёртвых верю доподлинно. А в Распутина нет, не верю. Может, он и хороший человек. А может и нет. Как он вообще попал в палаты царские, откуда взялся? У нас же не проходной двор. Кто-то его привёл, познакомил с Mama. Вопрос — зачем?
— Чтобы он тебя лечил!
— Может быть, может быть… Не в Распутине дело, а в том, что других вокруг нас нет. Пушкина нет, Ломоносова нет, Суворова с Кутузовым нет. Но и это так… не ко времени, не сейчас. Просто я хочу объяснить, почему Mama в регентах — это нехорошо.
— А я — хорошо.
— Именно. Так что готовься возглавить Империю.
— Как готовиться?