Я решил присвоить «Незнайку». Немного переработав. Там, в двадцать первом веке, я читал, что ещё до революции, то есть до сейчас, уже была написана книжка о маленьких человечках, в которой были Знайка и Незнайка. Зачем мне упрёки в плагиате? Знайку я назвал Умницей, а Незнайку — Непоседой. Ну, в самом деле, разве Незнайка — незнайка? У Носова он ничем не хуже других коротышек, напротив, любознательный и активный.
И я увеличил их размер. До аршина, то есть до роста двухгодовалого малыша. Такой милый возраст, уже немножко ходят, уже немножко говорят, в общем, ми-ми-ми. Носовские коротышки меня ещё в детстве смущали. Если ты ростом с небольшой огурец, то муравьи для тебя опасны. И комары, которых тучи, тоже опасны. А пчелы и осы опасны смертельно. А мыши? А крысы? А кошки? Вороны тоже опасны, и совы, кобчики, ястребы, несть им числа. Дождь опасен, представить страшно, что может сделать ливень с городком таких крох. А снегопад? А град, когда градина размером с голову и больше?
Нет, пусть будут с аршин. Мой любимый размер.
Иллюстрации я делал «под Лаптева», но переодел всех по моде нашего времени. То есть тринадцатого года. Одна тысяча девятьсот тринадцатого.
Но главным было то, что «Незнайку» я тоже помнил почти дословно. С раннего детства мультфильм смотрел несчётно. Потом, когда выучился читать, и книжку одолел. На Незнайку, то бишь Непоседу, у меня большие планы. Нет, в Солнечный Город я Непоседу не отправлю, вряд ли, а вот на воздушном шаре он полетит. Воздушный шар для тысяча девятьсот тринадцатого года подходит замечательно.
А может, и в Солнечный Город поедем. Но не сразу. Сначала Непоседа будет по очереди музыкантом, поэтом, художником, шофёром (или шоффэром, как у Северянинова?). А начнёт он с того, что испугает коротышек глобальной катастрофой.
— Однажды Непоседа забрёл в поле. Вокруг не было ни души. В это время молодая неопытная ворона случайно налетела на Непоседу и ударила его по затылку. Непоседа кубарем покатился на землю. Ворона в ту же минуту улетела. Непоседа вскочил, стал оглядываться по сторонам и смотреть, кто это его ударил. Но кругом никого не было.
«Кто же это меня ударил? — думал Непоседа. — Может быть, сверху упало что-нибудь?»
Он задрал голову и поглядел вверх, но вверху тоже ничего не было. Только солнце ярко сияло над головой у Непоседы.
«Значит, это на меня с солнца что-то свалилось, — решил он. — Наверно, от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове»
К этому эпизоду я сделал восемь рисунков, простеньких, но со вкусом. И во время чтения я показывал их публике — Papa, Mama и сестрицам.
Я вовсе не собирался всё делать сам. Зачем, если у меня есть сёстры? Главное — их заинтересовать, расшевелить, чтобы они сами захотели и придумывать, и рисовать, и петь. В нашей изолированности есть и плюсы: хочется чего-нибудь нового, очень хочется, а тут Непоседа зовет их в свою страну. Как удержаться?
— Братцы, спасайся! Кусок летит!
— Какой кусок? — спрашивают его.
— Кусок, братцы! От солнца оторвался кусок. Скоро шлёпнется — и всем будет крышка. Знаете, какое солнце? Оно больше всей нашей Земли!
Все выбежали во двор и стали смотреть на солнце. Смотрели, смотрели, пока из глаз не потекли слёзы. Всем сослепу стало казаться, будто солнце на самом деле щербатое. А Непоседа кричал:
— Спасайся кто может! Беда!
Сочиним, а потом и тиснем на радость детишкам и их родителям. Барон А. ОТМА — добрый друг детей! Сестрички очень трепетно относятся к печатному слову: сейчас, в начале века, двадцатого века, профессия писателя сродни профессии чудотворца. Манит и чарует. То, что они настоящие сказочницы, настоящие писательницы, книги которых читают тысячи — а, может быть, и миллионы, — поднимет их самооценку. Поможет обрести активную жизненную позицию, как написано в педагогическом учебнике, сохранившемся у мамы в двадцать первом веке.
Как там она?
— И когда Умница объяснил, что никакого куска от Солнца не отрывалось, и Непоседа всё сочинил, все успокоились и, чтобы избавиться от неловкости, стали смеяться над Непоседой:
— Удивляемся, как это мы тебе поверили!
— А я будто не удивляюсь! — ответил Непоседа — Я ведь и сам поверил.
Вот какой чудной был этот Непоседа, — закончил я чтение.
Анастасия захлопала в ладоши. Спустя несколько секунд к ней присоединились и остальные.
— Неплохо, Алексей, очень даже неплохо, — сказал Papa, когда воцарило спокойствие. — Даже можно сказать, хорошо, — это он из педагогических соображений, чтобы я не очень зазнавался. Так мне кажется. — Ты думаешь продолжать историю Непоседы?