Денег реальных, бумажных или звонкой монетой, сестрам выдают по двадцать рублей в месяц, одной Ольге пятьдесят, как старшей. До совершеннолетия. На карманные расходы. Двадцать рублей, и ни в чем себе не отказывай. Нет, для гимназистки это очень приличные деньги, но для Великих Княжон… Чтобы росли скромными, и знали цену копейке.
Анастасии же и мне не дают вообще ничего. Маленькие ещё — деньги иметь. И поэтому рубль или три нужно просить у родителей, обосновывая расход. Они не откажут, если сочтут траты разумными, но всё-таки, всё-таки. Но теперь мы в ближайшие дни получим деньги от «Газетки» за первую главу, восемьдесят пять делим на пять, получается семнадцать рублей на нос. График мы установили — две главы в месяц, значит, можно рассчитывать на тридцать четыре рубля каждому. В месяц. Это уже немало. Даже много. Ха-ха. Ничего, выйдут «Приключения» отдельным изданием, и мы разбогатеем. А уж когда станем совершеннолетними… Если доживём
Дядька Клим заглянул ко мне:
— Mon Prince, тут к вам офицер пожаловал. Говорит, назначено.
— Проси.
Mon Prince — это я у мсье Пьера перенял. Коротко и ясно. Когда мы без посторонних, слуги обращаются ко мне так. Личные слуги. Дядька Клим числится по ведомости лакеем, а дядька Андрей — камердинером. И в то же время они мои пестуны. Всё так запутано…
Адмирал… то есть капитан второго ранга Колчак вошёл, поприветствовал меня и представился.
Я милостиво предложил ему сесть.
— Вас, Александр Васильевич, вероятно, уведомили, по какой причине я хотел увидеть вас?
— Хотел бы услышать это из первых уст, ваше императорское высочество.
— Нет ничего проще. Я желаю, чтобы вы организовали и возглавили экспедицию по спасению капитана Седова и его команды.
— Я?
— Именно. Вы опытный полярник, вы уже бывали в подобных экспедициях. Впрочем, если это для вас неприемлемо, я надеюсь, вы назовете подходящую кандидатуру. Но мне бы хотелось, чтобы это были именно вы.
— Эта экспедиция…
— Частная, Александр Васильевич, частная. Капитан Седов отправился к полюсу на свой страх и риск, и привлекать флот, вводя казну в расходы, было бы неправильно. Но я берусь полностью финансировать экспедицию. Из личных средств.
— Но я на службе…
— Вы получите отпуск. И да, вы ведь капитан второго ранга, не так ли? По окончании экспедиции вас ждет производство в очередной чин, — я встал, вышел из-за стола. Колчак тоже поднялся, но я величественным мановением руки (надеюсь, что это было величественно, а не смешно) вернул его на стул.
— Сидите, сидите, Александр Васильевич. Когда вы стоите, я чувствую себя совсем малышом. Да, я мальчик восьми лет, это факт. Но я и Государь Наследник Цесаревич и Великий князь.
Я прошёл за спиной Колчака. Эх, мне бы трубку, усы и грузинский акцент! Но нет, нужно отыграть назад.
— И ещё я говорил с Papa, то есть с Государем Императором, и он мои действия одобрил, — сказал я совсем по-детски.
— Могу я спросить, почему вы решили спасать экспедицию капитана Седова?
— Можете. Прошлым летом Papa читал нам о том, что смелый капитан Седов решил покорить Северный полюс. Это меня заинтересовало, я стал воображать себя… нет, не капитаном, конечно, а погонщиком собак. Каюром.
А потом я болел. Тяжело. И в бреду видел… Видел, конечно, бред. Будто экспедиция погибает. И решил, что если выздоровею… когда выздоровею, — поправился я, — то пошлю корабль на помощь. Чтобы вывезти всех назад, не дать погибнуть.
— Но почему вы, ваше императорское высочество, решили, что экспедиция в опасности? Зимовка — дело в таких случаях обыкновенное. Перезимуют, а потом продолжат поход к Полюсу.
— Я внимательно изучил материалы, Александр Васильевич. Газеты прежде всего. И я утвердился во мнении, что с экспедицией дело неладное. Во-первых, со шхуны, которую зафрахтовал Седов, списался весь экипаж, и Седову пришлось спешно набирать новый. А экипажи ни с того, ни с сего не списываются, значит, они что-то знали, что-то видели. Далее, во время стоянки у поселения Ольгинское с корабля списалось пятеро из новой команды — значит, дело и в самом деле нехорошее. Они вернулись на рейсовом пароходе, и рассказали, что на шхуне нехватки всего — угля, теплой одежды, утвари, и очень плохо с продуктами: мало, гнилые и негодные.
Я рассмотрел заявку Седова в Главное Гидрографическое управление. Точнее не я, я бы ничего не понял. Смотрели опытные люди, взрослые. По моей просьбе. Они сказали, что эта заявка — заявка смертника. Вероятность того, что Седов сумеет достичь полюса ничтожна, и потому управление данную экспедицию сочло невозможной.