— Ему, видите ли, захотелось приготовить какое-то экзотическое иностранное блюдо, — недовольно говорила Бетти. Вытерев пальцы о передник, она протянула руку Розалине. — А я хочу, чтобы наши гости ели только самое лучшее.
— Рада с вами познакомиться, миссис Нельсон, — вежливо произнесла Розалина, пожимая ей руку. — Хочу поблагодарить вас за то, что вы позаботились об Ирине и Ане.
— Зовите меня Бетти, — ответила хозяйка, поправляя прическу. — И не стоит меня благодарить. Они мне стали как дочери.
— И что за иностранное блюдо ты собрался готовить? — спросила у Виталия Ирина, толкнув его локтем в бок.
Он закатил глаза.
— Спагетти-болонезе.
В зимние дни было достаточно тепло, чтобы обедать на улице, поэтому мы решили вынести на веранду стол и несколько стульев. Виталию поручили резать мясо, а Ирина разложила на тарелки овощи. Розалина села рядом с Бетти, и я не могла не засмотреться на них, дивясь их поразительному сходству. Если смотреть на каждую в отдельности, было понятно, что это две разные женщины, но когда они находились рядом, сразу становилось заметно, до чего они похожи. На первый взгляд у них как будто не было ничего общего: одна — аристократка старого мира, повидавшая на своем веку войны и революции, другая — женщина из рабочей семьи, которой удалось скопить денег, чтобы открыть кафе и поселиться на Поттс-пойнт. Но после первых же слов, сказанных друг другу, между Розалиной и Бетти установились такие отношения, которые бывают между давними подругами.
— Так ты сильно болела? — спросила Бетти, поднимая над столом тарелку Розалины, чтобы Виталий положил на нее мясо.
— Мне казалось, что я умру, — ответила Розалина. — Но теперь, не кривя душой, могу сказать, что чувствую себя лучше, чем когда бы то ни было.
— Это все французские доктора. — Бетти стрельнула глазами в сторону. — Уж они-то знают, как вылечить женщину.
Розалина рассмеялась, и я удивилась, что она мгновенно отреагировала на шутку Бетти.
— Да, если бы мне опять стало двадцать.
На десерт мы ели парфе в высоких стеклянных вазочках. Увидев несколько слоев мороженого и желе с фруктами и орехами наверху, я подумала, что после мяса все это в меня уже не влезет. Откинувшись на спинку стула, я вздохнула и сложила руки на животе. Бетти рассказывала Розалине о пляже Бонди и о том, что она хотела бы переехать туда, когда отойдет от дел, а Ирина, к моему удивлению, внимательно слушала подробнейший, сопровождаемый оживленными жестами рассказ Виталия, который утром купался в лагуне.
— Вижу, холод на тебя никак не влияет, — заметила Ирина.
Я смотрела на улыбающиеся лица и чувствовала, что внутри нарастает ощущение счастья. Тоска по матери меня не оставила, но, несмотря на это, я поняла, что уже очень давно мне не было так хорошо. Мне многое пришлось пережить, но все постепенно утряслось. Розалина приехала в добром здравии и прекрасном настроении. Ирина, похоже, с удовольствием работала в кафе и ходила на курсы английского языка в технический колледж, Что касается меня, то я прекрасно чувствовала себя в маленькой квартире Бетти. Здесь мне было уютнее, чем когда я жила в шикарном доме в Шанхае. Я, конечно, любила Сергея, но в его доме меня всегда подстерегали неприятности и коварство. Нм Поттс-пойнт царила такая же спокойная и доброжелательная атмосфера, как в Харбине, несмотря на то что трудно было представить себе два более несхожих города, не говоря уже о столь разных людях и их вкусах, как мой отец и Бетти.
— Аня, ты плачешь, — услышала я голос Розалины.
Все разом замолчали и повернулись ко мне. Ирина дала мне свой носовой платок и взяла за руку.
— Что с тобой? — спросила она.
— Тебя что-то расстроило, милая? — Бетти участливо смотрела на меня.
— Нет, — сказала я, покачав головой и улыбнувшись сквозь слезы. — Просто я счастлива, вот и все.
Усилия Розалины на ниве пошива одежды не сразу увенчались успехом. Многие женщины из семей эмигрантов, которые никогда раньше не работали, вооружились иголками и нитками, чтобы иметь какие-то деньги помимо зарплаты мужей. Хотя Розалина владела искусством шитья в совершенстве, более молодые женщины работали быстрее. Единственный заказ, который получила Розалина, был от швейной фабрики в Сарри-Хиллс. Не сказав нам ни слова, она согласилась шить на дому по десять платьев для коктейлей в неделю. Но на платьях было столько мелких деталей, что ей приходилось работать с шести утра до поздней ночи, чтобы уложиться в срок. Уже через две недели Розалина снова стала бледной и изможденной. Ирина запретила ей впредь брать заказы от фабрик, но сладить с Розалиной было не так-то просто. Она могла быть невероятно упрямой.
— Не хочу я, чтобы вы давали мне деньги, если я сама могу заработать! — заявила она. — Мне хочется, чтобы ты отложили достаточно денег и снова занялась пением.
Порядок навела Бетти.
— Дорогая, ты живешь в Австралии всего несколько недель, — сказала она Розалине. — На то, чтобы обзавестись кругом знакомств, нужно время. Заказы будут появляться постепенно. Нам с Аней скоро понадобятся новые униформы, так почему бы мне не заказать их у тебя? К тому же, мне кажется, этой квартире не помешают новые занавески.
Позже, когда я в кухне читала газету, мне случайно довелось услышать, как Бетти увещевала Розалину:
— Тебе не нужно так уж за них переживать. Они молоды и сами найдут способ пробиться в жизни. В кафе дела идут как нельзя лучше, а у тебя есть крыша над головой. Я очень рада, что ты живешь с нами.
На следующей неделе Бетти вместо свободного утра дала мне целый день, который я провела на веранде за чтением романа австралийской писательницы Кристины Стед, который назывался «Семь сиднейских бедняков». Эту книгу мне предложила хозяйка книжной лавки на Кросс.
— Очень яркий и сильный роман, — сказала она. — Мой любимый.
И она не ошиблась в выборе. Работа в кафе отнимала все силы, поэтому долгое время у меня не было ни минутки для чтения.
Но благодаря этой книге я вспомнила, что чтение когда-то было одним из моих любимых занятий. Я собиралась почитать часок, а потом пойти погулять в Ботанический сад, но после первого же абзаца уже не могла оторваться. Язык книги был очень поэтичным и легким для понимания. Повествование захватило меня. Четыре часа с книгой в руках пролетели как одна минута. Но потом я по какой-то причине оторвалась от чтения и случайно взглянула на витрину ателье Джудит. Там было выставлено новое прозрачное платье из тюля на серо-зеленом шелковом чехле.
— Как я раньше до этого не додумалась? — спросила я саму себя и, захлопнув книжку, встала.
Лицо Джудит расплылось в улыбке, когда она, открыв дверь, увидела меня.
— Здравствуй, Аня! — приветливо воскликнула она. — А я-то думала, куда ты пропала?
— Извини, что так долго не заходила, — сказала я, — но к нам приехала хорошая знакомая, и нужно было помочь ей обустроиться.
Джудит провела меня по коридору, выложенному плиткой, в гостиную, где между двумя золотистыми кушетками висело зеркало в позолоченной оправе.
— Да, Адам рассказывал мне. Благородная пожилая женщина, как он выразился.
— Я пришла узнать, не сможешь ли ты предложить ей какую-нибудь работу. Она училась шить еще в те времена, когда шитье считалось высоким искусством.
— Интересно, — задумчиво произнесла Джудит. — Сейчас у меня достаточно закройщиц и швей, но неплохо иметь лишние руки, когда будет много заказов. Попроси ее зайти ко мне, когда у нее будет время.
Я поблагодарила Джудит и посмотрела на розы в хрустальных вазах, стоявших на каминной полке. Ближе к окну, на бронзовом постаменте, возвышалась статуэтка Венеры.
— Какая красивая комната, — не удержалась я.
— Примерочная у меня там. — Джудит открыла раздвижную дверь и показала мне комнату с белым ковром на полу и светильниками в форме капель.
Здесь же стояли два стула в стиле Людовика XV, обитые розовым атласом. Она отдернула золотую парчовую занавеску, и мы оказались в той части ателье, где царила совсем другая, рабочая, атмосфера. На окнах штор не было, и яркое дневное солнце падало прямо на столы, заваленные катушками, ножницами и подушечками для игл. В глубине стояли несколько манекенов, которые выглядели так, словно проводили совещание. Ныло уже пять часов, и работницы Джудит разошлись по домам, поэтому комната оставляла впечатление пустой церкви.