По пути в полицейский участок я пыталась сообразить, ЧТО такое могли учудить Бетти и Розалина, чтобы их арестовали. Бетти отошла от дел, продав дом на Поттс-пойнт, и купила квартиру с тремя спальнями для себя и Розалины и комнаткой наверху для меня. Виталий с Ириной жили в доме в пригородном районе Тамарама, расположенном недалеко от нас. После переезда в поведении Бетти и Розалины начали наблюдаться какие-то странности. Однажды они отправились на мыс и вместе прыгнули со скалы с ножами в зубах, объяснив, что хотели «сражаться с акулами, чтобы почтить память Би Майлз», которая много лет была местной сумасшедшей на Бонди-Бич. В тот день океан был спокойным, без волн, а вода чистой, так что они бы, конечно, не утонули. Но одного вида наших милых старушек, резвящихся на диком пляже, хватило бы, чтобы не на шутку напугать других отдыхающих. Мы с Ириной заставили Виталия прыгнуть вслед за ними и вытащить их на берег.
— Не надо так переживать, — позже сказал нам Виталий. — Они обе когда-то пережили трагедии, но устояли перед всеми невзгодами, чтобы продолжать жить, невзирая ни на что, теперь у них наступил такой момент в жизни, когда им захотелось отпустить тормоза и пожить в свое удовольствие. Им так же, как и вам, повезло встретить друг друга.
Собираясь в полицию, я не стала звонить Виталию и Ириие, Ирина была на четвертом месяце беременности, и мне не хотелось ее волновать. И почему Бетти с Розалиной не увлеклись рисованием или игрой в бинго, как остальные старушки? Мимо меня с грохотом промчался трамвай, я подняла глаза и случайно заметила одинокую пожилую женщину, сидевшую на скамейке в парке. Она бросала чайкам кусочки хлеба. Эта картина оставила глубокий след у меня в душе. Неужели и я лет эдак через пятьдесят тоже буду приходить на берег моря и в одиночестве кормить чаек?
Когда я вошла в полицейский участок, Бетти с Розалиной сидели в коридоре в пляжных халатах. Бетти пускала кольцами сигаретный дым. Увидев меня, Розалина усмехнулась. Рядом с ней, уперев локти в колени, в глубокой задумчивости сидел пожилой мужчина в белой майке и шортах. Цвет его тела напоминал цвет кожаного ремня. В углу напротив я заметила солидного вида мужчину в смешном купальном костюме и шортах, который прижимал к челюсти пакет со льдом. Я прочитала на ленточке, украшавшей его соломенную шляпу, слово «инспектор».
Дежурный сержант встал из-за стола.
— Мисс Козлова?
Я посмотрела на Бетти и Розалину, но на их лицах застыло непроницаемое выражение.
— Что случилось? — спросила я у сержанта, садясь на стул, который стоял перед его столом.
— Не беспокойтесь, — шепнул он. — Ничего серьезного не произошло. Просто пляжный инспектор слишком строго относится к правилам соблюдения «благопристойности».
— Благопристойности? — воскликнула я, услышав со стороны Розалины и Бетти ехидный смешок.
Сержант выдвинул один из ящиков стола и извлек из него диаграмму, изображающую мужчину и женщину на пляже. Он положил ее передо мной. Фигуры на рисунке были покрыты линиями и обмерами. Меня качнуло. Благопристойность. Что же, и конце концов, натворили Бетти с Розалиной?
Сержант стал тыкать ручкой в различные участки картинки и пояснять: плавки должны быть в длину не менее трех дюймов, на женских купальниках обязательно должны присутствовать бретельки или другие средства поддержки.
Ничего не понимая, я покачала головой. И у Розалины, и у Бетти были красивые сплошные купальники. Я сама купила их в магазине «Дэвид Джоунс» и подарила им на прошлое Рождество.
— Купальники ваших бабушек, — снова перешел на шепот сержант, — несколько мелковаты.
Бетти с Розалиной снова прыснули. И тут до меня дошло.
— О Господи! Не может быть!
Я шагнула к Бетти и Розалине.
— А ну-ка! — велела я. — Распахните халаты.
Розалина с Бетти раскрыли халаты и с важным видом прошлись по коридору, изображая походку моделей. На Бетти была юбка саронг и верх от бикини без бретелек. Костюм Розалины имитировал смокинг с У-образным вырезом на шее. Это были бикини, оставшиеся после модельной фотосессии. И хотя обе женщины для своих лет имели неплохие формы, костюмы все же создавались для молодых особ. Купальник свободно болтался на худых бедрах Бетти, а бюст Розалины не совсем подходил под стандарт, на который был рассчитан низкий вырез модного купальника. Но это не мешало им уверенно прохаживаться по коридору.
Несколько секунд я ошарашенно смотрела на них, потом рассмеялась.
— Я не против того, чтобы вы носили эти купальники, — сказала я Бетти и Розалине, когда мы зашли в молочный бар, находившийся неподалеку от нашего дома, чтобы выпить клубничного коктейля. — Но зачем вам понадобилось идти на пляж, где такой суровый инспектор?
— Убегать от этого старого пня — половина удовольствия! — хихикнула Бетти. Розалина тоже засмеялась. Хозяин молочного бара недовольно покосился в нашу сторону.
— А что это за мужчина сидел с вами в участке? Тот, который в шортах?
— Ах, этот! — воскликнула Розалина, лукаво прищурившись. — Это Боб. Он настоящий джентльмен. Когда инспектор попытался выставить нас с пляжа, Боб вступился за нас и велел ему «быть с дамами повежливее».
— А потом заехал ему в челюсть, — вставила Бетти, отхлебнув коктейля.
Посмотрев на розовые пузырьки в своем стакане, я подумала о том, что эти две уже немолодые женщины, которые так долго заботились обо мне, теперь начинали превращаться в моих детей.
— Чем ты сегодня занимаешься, Аня? — поинтересовалась Бетти. — Сегодня суббота. Хочешь сходить с нами в кино? Сейчас идет «К востоку от рая» [16].
— Не могу, — ответила я. — Мне нужно закончить статью о свадебных платьях для завтрашнего номера.
— А о себе ты подумала? — спросила Розалина, высасывая последние капли ледяного молочного напитка через соломинку. — Если будешь и дальше так работать, до конца жизни останешься в девках.
Бетти погладила меня по колену.
— Розалина, ты ворчишь, как настоящая русская бабушка, — сказала она. — Она молода, спешить некуда. Смотри, как у нее карьера в гору пошла. Когда Аня созреет, она обязательно подыщет себе кого-нибудь, ведь ей приходится постоянно бывать на всяких торжественных приемах и званых обедах.
— В двадцать три можно и поспешить, — возразила Розалина. — Она молодая по сравнению с нами. Я вышла замуж в девятнадцать, и в те дни считалось, что это уже слишком поздно.
Пожелав всего хорошего Бетти и Розалине, я отправилась домой. Поднявшись к себе, я улеглась на кровать. Моя комнатушка была крошечной, почти всю ее занимала кровать, а одна стена чуть ли не полностью была занята окном. Но из окна открывался вид на море, в углу стояли горшки с растениями, и даже хватало места на заваленное всякой всячиной кресло и письменный стол, за которым я работала. Эта комнатка стала моим убежищем, здесь я могла расслабиться, побыть наедине, подумать.
« Если будешь и дальше так работать, до конца жизни останешься в девках», — сказала Розалина.
В тот день в редакцию должны были приехать еще двое сотрудников: Диана (по субботам Гарри играл в гольф) и Каролина Китсон. Младшие журналистки работали по очереди. Несмотря на все старания, Каролине так и не удалось подыскать себе молодого человека, равного ей по социальному положению. Возможно, в своей рубрике, посвященной светской жизни, она обидела слишком многих из тех, кто мог бы стать ей свекровью. Кок бы то ни было, Каролина в свои двадцать девять сама уже считала себя старой девой. Она перестала носить модную одежду, приобрела очки в толстой оправе и держалась скорее как вдова, чем как молодая здоровая женщина. Среди младших журналисток была одна симпатичная брюнетка, которая метила на место редактора рубрики светской хроники, и поэтому Каролина стала намного приветливее с Дианой и со мной. Но у нее появилась одна привычка, раздражавшая меня больше, чем постоянные унижения, которые мне приходилось терпеть от нее вначале, «О! А вот и старая дева номер два, — говорила она всякий раз, когда я входила в редакцию. — Привет, сестричка».