Дуя на обжигающую горло жидкость, девочка большими глотками осушила кружку и удовлетворенно выдохнула. Отец постоянно пенял ей, что, мол, не умеет она пить отвары. Не ценит вкуса, не наслаждается, не позволяет букету трав раскрыться на языке, а просто глотает, как воду. Передернув плечами от догнавшего вкусовые рецепторы горьковатого послевкусия, Алия вернула заварник в ряд к другим.
Судя по температуре отвара, отец покинул дом не так давно, а значит, ждать его не имело смысла. Девочка поправила сумку на плече и вышла из дома. Делать нечего. Придется возвращаться в Дом Совета. Алия со вздохом притворила калитку и зашагала прочь.
На закате Брен вернулся к себе домой. Приземлившись в саду, он неуклюже заковылял по направлению к дому, сжимая в когтистых серых лапах обмякший куст с мелкими голубыми цветками. Кое-как протиснувшись в дверной проем, травник в очередной раз пожалел, что оставил одежду в доме, а не на крыльце. Прижимая крылья к спине, Брен силился ничего не задеть и не снести. Однако же, ближайший стул уже был опрокинут, а с потолка упали три пучка трав. Раздраженно рыкнув, мужчина опустил растение на стол и, ссутулившись, сменил ипостась. Быстро натягивая на себя штаны, травник кинул взгляд на обеденный стол и улыбнулся.
Мужчина терпеть не мог сладости, просто не переносил. Но никогда не отказывался от лакомств, которые сначала пробовала для него готовить, а теперь, вот, изредка приносила его дочь. Этим она пошла в Талию. Та тоже была безумной сладкоежкой. Однако чрезмерная любовь к сладкому не сказывалась на ладной фигуре его жены, к возмущению и негодованию ее подруг. Не сказывается она, как видимо, и на худощавой фигуре дочери.
Брен отломил кусок от холодной и липкой пышки и, прикрыв глаза, отправил в рот. Медленно прожевал и с усилием протолкнул в горло.
- Дракон меня побери, - он оттер пальцем мед с губ, - какая же гадость.
Мужчина развернулся к узким цилиндрическим заварникам, которыми была заставлена поверхность кухонного стола. Без колебаний выбрал крайний справа и плеснул в стоящую на том же столе кружку. Не торопясь, Брен выпил коричневую жидкость, наслаждаясь мятным привкусом. Тут взгляд его упал на заварник, который явно был початый. Отставив кружку, мужчина притянул к себе заварник и глянул на его содержимое.
- Крушина… вахта, - перечисляя, усмехнулся он, - Когда ж ты запомнишь, что нельзя брать незнакомые травы и ягоды?
Алия отлично ориентировалась в травах, но порой отличалась редкой безалаберностью и невнимательностью, витала в облаках и не могла сконцентрироваться. Продолжая смеяться, мужчина налил себе еще мятного настоя и сел за стол, доедать злополучную пышку, делая на один укус три глотка.
- Ничего, - сказал травник сам себе, - завтра к обеду еще сварю. Однако с утра бабкам Брысе и Сенье придется бросать жребий или драться за слабительное, - он довольно хохотнул, обтирая липкие руки о тряпицу.
Прибрав на кухне небольшие разрушения, оставленные его ипостасью, и опустив в горшок с водой принесенное растение, мужчина со спокойной душой пошел в сад, подышать ночной прохладой. Сидя на крыльце, он перекатывал в руках давно остывшую кружку. Горгулья не сомневался, что кое-кто сейчас вряд ли может похвастаться аналогичным времяпрепровождением, а, скорей всего, бегает от спальни до туалета и обратно. Уж в этом-то он не сомневался. Гарантию на свои отвары травник давал стопроцентную.
На Мат-Гирен плавно опустилась ночь. По-летнему высокие и обильные звезды замигали на бархатном небе. Ехидным желтым глазом смотрела луна, неторопливо и грузно поднимаясь от горизонта. В высокой траве застрекотали сверчки, а вслед за ними заскрежетали цикады. Брен потер слипающиеся глаза, поднялся и, потягиваясь вошел в дом. Уже засыпая, мужчина с улыбкой вспомнил початый отвар. Прыснув еще раз, травник окончательно погрузился в сон.
Глава 5
В Мат-Гирене весна всегда наступала несколько позже, чем во всем Роктаре. Прохладное море, частые ветра и горы помогали непогоде и холодам удерживать свои позиции так долго, насколько это представлялось возможным. В связи с этим промежуточный этап пробуждения природы почти отсутствовал на Утесе, перескакивая от едва заметных зеленых всходов до буйноцветущего разнотравья в считанные дни.