- Понятно, - только и смогла выдавить девушка, - Меркус, извините, но я очень устала…
- Да, конечно, - горгулья поднялся с пуфа, - поправляйтесь, госпожа Силеор.
Как только старейшина притворил за собой дверь, из глаз Алии брызнули горячие слезы, которые девушка столь долго сдерживала.
Какая же она никчемная! Слабая неумеха. А теперь еще и калека. Хороша Повелительница! И вот за это ее мать умерла? Да будь проклят тот день, когда именно ей было суждено родиться Белой! Она недостойна ни этого титула, ни сочувствия и, уж тем более, преданности клана!
Давясь теплым отваром вперемешку со слезами, Алия быстро осушила кружку и откинулась на кровать. Спина в ответ на сие действие протестующе заныла. Девушка с усилием перевернулась на бок, закусив угол подушки, чтобы не стонать от боли. Постепенно сознание заволокло туманом, голова стала тяжелая и, смежив веки, горгулья погрузилась в глубокий сон.
Следующие дни прошли, словно в дурмане. Алия просыпалась, ела с трудом и без аппетита, затем пила предлагаемые отвары и вновь погружалась в сон. Кроме Симора девушка больше никого не видела. Шторы были плотно занавешены, и о количестве проведенных в кровати дней Алия узнавала лишь от лекаря. Старик цедил слова сквозь зубы, словно делился какой-то государственной тайной или личным секретом. От постоянного привкуса валерианы Алию без конца мутило. В очередной раз, придя в себя, девушка с удивлением отметила, что на пуфе сидит кто-то, явно не похожий на Симора. Моргнув, горгулья попыталась сфокусировать зрение на посетителе. Наконец, ей это удалось.
- Привет, - клыкасто улыбнулся Брен.
- Привет, - Алия слабо шевельнула рукой и зевнула.
- Как ты? – Мужчина обеспокоенно посмотрел на дочь.
- А что говорят? – Девушка, морщась от боли, неуклюже старалась сесть.
- Что Белая Силеор едва ли не при смерти.
- И чем сопровождаются такие слова, - Алия потянулась к кружке, отхлебнула и криво улыбнулась, - народными гуляниями или трауром?
Брен смотрел на дочь и не узнавал ее. За прошедшую неделю Алия явно потеряла в весе. На бледном лице четко обозначились скулы, а под глазами залегли тени. Тонкие бледные руки напоминали ивовые прутики. Ее изящная, подкупающая своей хрупкостью, стройность превратилась в нездоровую худобу. Длинные белые волосы свалялись, образовав неопрятный колтун. Что же касается настроения, то Алия всегда была молчалива, задумчива, с едва уловимой грустью на дне бордовых глаз. Сейчас же она была подавлена. Раздавлена. Пустая оболочка вместо его милой нежной дочери.
- Прекрати.
Алия качнула головой, пренебрежительно фыркнув в кружку с настоем.
- Почему раньше не приходил?
- К тебе не пускают, - травник покосился на дверь, - я и сейчас-то прокрался сюда под покровом ночи, - он перевел взгляд на Алию, озорно блеснув глазами.
- Сейчас ночь?
Брен перестал улыбаться и смерил девушку долгим взглядом. Через время он перевел взгляд на кружку, которая по-прежнему была зажата у Алии в пальцах.
- Что пьешь?
- Не знаю, - пожала плечами горгулья, - что дают.
- А ну, дай-ка сюда.
Алия покорно протянула отцу кружку. Брен сначала задумчиво принюхивался к пару, поднимающемуся от отвара, затем погрузил в жидкость мизинец, вынул и облизнул его.
- Зачем тебя пичкают снотворным? – Травник скривился от густого привкуса валерианы, а хмельное послевкусие обожгло нёбо.
- Сон – лучшее лекарство, - развела руками Алия.
- А кто тебя лечит?
- Симор.
- Почему этот старый коновал? – Отец нахмурил брови, - Почему не Рион или Мерла?
- Я не спрашивала, - вяло отмахнулась от расспросов горгулья.
- Не пей больше. Выливай под кровать.
Алия посмотрела на Брена.
- Что-то не так, пап?
- Пока не знаю, - мужчина ненадолго замолчал, постукивая указательным пальцем по нижней губе, - но постараюсь узнать.
- Хорошо.
Мужчина продолжал изучать лицо дочери, а та в свою очередь рассматривала цветочный узор пододеяльника.
- Эрла и Касса передавали тебе привет.