- Уступите власть Совету.
- Что? – Белая вскинула голову.
- Это единственный выход, - Эск оторвался от окна и встал напротив девушки, - вы с десяти лет всеми силами демонстрируете, как не хотите быть правительницей, Инициацию вы провалили, подавляющая часть клана не последует за столь слабой альфой. Так позвольте же нам заняться правлением.
- А что будет со мной? – Горгулья пребывала в полнейшем ступоре.
- Ничего. Вы вольны делать все, что вам хочется, быть такой, какой вам хочется, жить там, где хочется и так, как хочется.
- Прям не дворцовый переворот, а малина, - едва слышно пробурчала Алия.
- Это не переворот, - Эск скрестил руки на груди, - это компромисс. В связи с этим, я повторю свой вопрос: на что вы готовы ради Мат-Гирена?
- Что мне мешает сейчас «защемить» вас и, обвинив в измене, сдать Стражам? – Шепотом произнесла Белая, вскидывая на старейшину свои бордовые глаза, которые в темноте казались абсолютно черными.
- Вы забываете, Алия, что именно я обучал вас телепатическому управлению, - скривил губы мужчина, - и я знаю, насколько вам неприятен сей процесс. А так же я знаю, что улавливать, считывать мысли и образы для вас одно, а вот насиловать волю… это другое. Здесь вам нужен мощный стимул. Спусковой крючок. Однако можете крикнуть Страже, ваше право.
Алия нервно покусывала губы и лихорадочно соображала. Суть предложения она поняла, и, как бы ни было противно для самой себя признавать, оно звучало весьма прагматично. Но девушке не нравилось, что оно поступило от Эска, в то время, как негласным главой считался Меркус, не нравилось ей и то, что случилось среди ночи самым беспардонным образом.
- Алия, - в который раз за ночь прервал ее мысли сухой голос с дребезжащими нотками, - Хоть раз подумайте о клане. Не о себе любимой, несчастной и всеми обижаемой, не о разлюбимом отце и вашей горькой доле. А в целом. Обо всем Утесе. Обо всех горгульях, которые его населяют, и которых вы ставите под удар своей мягкотелостью. Все любят Белую в вас, но не наоборот. Подумайте, Алия, и подумайте хорошенько.
Мужчина вышел, а горгулья так и осталась сидеть на кровати, рассматривая через окно полумесяц, который напоминал обгрызенную головку сыра. Сильнее Эска в этот момент девушка ненавидела только саму себя. За то, что промолчала. За то, что не возразила. За то, что понимала, что почти все слова, сказанные старейшиной, правда. За то…
Алия ударила кулаком в подушку. Что делать? Как поступить? Белая бессильно откинулась на кровать. Тупая боль, кольнувшая ее в лопатки, казалось, нашептывала ей правильный ответ.
Нет. Так нельзя. Алия встала. Горгулью слегка пошатывало, однако на ногах она устояла. Стянув ночную рубашку, девушка, не зажигая свечи, принялась шарить в шкафу. На ощупь достала брюки, рубашку и куртку. Прыгая на одной ноге, а вторую втискивая в брючину, пошарила в нижнем отделе и выуживая сапоги. Одевшись и обувшись, Алия несколько раз продрала гребнем спутанные после сна волосы и наспех перевязала их лентой.
Нужно идти к отцу. Поговорить. Посоветоваться. А потом она найдет Меркуса. Да что там Меркуса – нужно созвать Совет в полном составе. Пусть официально ей объявят свое решение, а не подсылают Эска по ночам. Точно. Так и сделает. Но пока нужно поговорить с отцом. Он поможет собрать воедино все мысли, усмирит хаос, бушующий в голове дочери. Алия с нажимом помассировала пульсирующие виски.
Застыв у дверей, девушка в нерешительности стискивала тонкими пальцами витую ручку, затем, резко выдохнув, распахнула створу, делая шаг в темноту.
Глава 8
На траве, что торчала зеленым ежиком вдоль дороги, уже успела выпасть роса. Алия мельком глянула на частые капельки, отливающие в лунном свете серебром. Столь обильная предрассветная влага предвещала очень теплый грядущий день, а так же то, что до рассвета оставалось совсем немного времени. И если первое вполне устраивало теплолюбивую девушку, то второе заставляло быстрее шагать по мощеной улочке, то и дело срываясь на бег. Будет очередной скандал, если поутру, лекарь не обнаружит свою подопечную в кровати.
Алия поморщилась и остановилась, чтобы хоть немного перевести дыхание. Уперев ладони в колени, горгулья опустила голову и часто задышала, жадно хватая ртом свежий воздух. По позвоночнику скользнула капля пота, а кожа, смазанная едкой мазью, принялась зудеть и чесаться. Извернувшись, девушка аккуратно поскребла когтем спину и едва ли не заурчала от удовольствия. Кожа продолжала чесаться так, словно Симор вместе с мазью забинтовал там десяток-другой самых крупных и отборных клопов.