Брен вспомнил счастливые глаза Талии и перестал яростно рассекать воздух, а позволил себе мягко планировать на тугом потоке. Его супруга не была из тех женщин, кто самоутверждается за счет того, что родили следующую Белую. В этом нет необходимости – их имена и так будут вписаны в историю Мат-Гирена. Старейшины все пытались систематизировать записи, проводить параллели между семьями, в которых чаще других рождались альфы, чтобы хоть как-то предугадать, чей род подарит клану предводительницу в следующий раз. Но так или иначе, рождение Белой продолжало оставаться загадкой для всех горгулий. Для семьи это было необычайно почетно, к матери первые годы относились, как к полноправному члену Совета, приравнивая ее к Старейшине. Но со временем все утихало, и оставалось только имя в Книге. И после того, как девочку забирали, семья уже не смела называть ее дочерью, и горгульи могли приступать к попыткам зачать нового ребенка, уже только для себя. Брена такое отношение к ребенку, словно к какой-то вещи, просто бесило. И когда он узнал, что жена беременна именно в год нарождения Белой, то первой мыслью мужчины было дать Талии отвар, после которого она потеряет дитя. Но слишком уж сияли ее глаза… Да и четыре других горгулии давали им надежду на счастье. Однако Талия, судя по всему, счастлива при любом исходе. И мужчина не понимал этого и не принимал.
Мельком глянув на солнце, которое красным животом уже легло на край Молчаливого моря, горгулья понял, что пора возвращаться. Заложив крутой вираж, он в несколько десятков взмахов очутился на Утесе и приземлился на скалу, удерживаясь о камень передними трехпалыми лапами с внушительными когтями. В последний раз Брен глянул на тонувшее в темнеющих водах солнце.
Как бы то ни было, он должен поддержать жену. Должен надеяться. И, Последний дракон тому свидетель, он будет молиться так, как доселе никогда не молился.
Глава 2
Тусклый свет камина и нескольких свечей не столько освещал комнату, сколько разукрашивал ее всполохами света, прорезавших тьму, которая своими щупальцам хаотично шарила по стенам и потолку. На кровати, на смятых и мокрых простынях, в поту металась женщина. В комнате было много людей. Слишком много, на взгляд Брена. Четверо, не считая его самого и Талии: повитуха средних лет, совсем молоденькая помощница и два старейшины, которые в случае удачного исхода должны были зафиксировать рождение Белой. Мужчина скрипнул зубами и сжал тонкие пальцы жены в знак того, что он здесь, он рядом.
Четыре месяца назад случилось то, чему горгулья так яростно противился: вечером, на всеобщем собрании весь клан узнал ответ на самый животрепещущий вопрос. Брен помнил рубиновую каплю крови Талии, скользнувшую в узкий стеклянный сосуд, смутно, как во сне помнил манипуляции старейшин с этой самой кровью, а так же кровью еще четверых претенденток. Представители Совета сыпали разноцветные порошки в стеклянные емкости, вливали туда же вязкую жидкость оранжево-бурого цвета, смотрели на свет, едва ли не на вкус пробовали. После алхимических манипуляций все пять колб поочередно отправились в большой камин, портал которого был оформлен в виде раззявленной пасти горгульи. Все присутствующие замерли, наблюдая, как хлопают от жара крошечные пробирки, и, пузырясь и пшикая, испаряется кровь. Признаться, Брен даже и не понял, что произошло в следующий миг. Раздался треск, полыхнула вспышка света, растаявшая в облаке потрескивающих огоньков – все это тут же поглотило жадное пламя костра, а к Брену и Талии уже неслась с ликующими криками добрая половина приглашенных горгулий, другие были более сдержаны, и остались стоять на месте, выражая свою радость лишь клыкастыми улыбками и одобрительными кивками. Спина и плечи Брена ныли, от, казалось, бесконечных похлопываний, а на Талию смотрели, как на чудо, боясь даже прикоснуться к ней, словно та была не из плоти, а из тончайшего хрупкого стекла. Мужчина почувствовал, что земля словно уходит у него из-под ног, и он куда-то падает, проваливаясь все глубже и глубже. Горгулья поймал себя на мысли, что едва не сменил ипостась, повинуясь сиюминутному порыву расправить крылья и убраться прочь из разверзнувшейся бездны.
- Все, пошли потуги, - ворвался в сознание мужчины голос повитухи.
- Что? – Вскинул голову он, - Куда пошли?
- Гулять, - отмахнулась от него женщина, смахивая тыльной стороной ладони со лба мокрую челку, – Касса, - тут же обратилась она к юркой девушке, - неси еще чистые полотенца и горячую воду. И быстрее, голубушка, быстрее!