- Она бы раздавила ребенка, - едва слышно произнесла молодая девушка, комкая передник. Повитухи и старейшин не было видно.
- А лучше то, что ребенок раздавил ее? – Не оборачиваясь, яростно просипел мужчина, - Пошла вон.
Касса, понимая, что любые слова утешения сейчас едва ли достигнут ушей Брена, вышла прочь, оставив мужчину наедине с в его скорбью. Горгулья так и продолжил сидеть, гладя жену по щеке и что-то тихо приговаривая.
Через час в комнату вошли старейшины и повитуха со свертком в руках. Мужчина так и не поменял позы, продолжая стоять на коленях у изголовья кровати.
- Брен…- тихо позвала женщина.
Горгулья никак не среагировал.
- В этом никто не виноват, - продолжила повитуха, - так бывает. Случается, что рождение новой жизни привносит не только радость, но и горе. Талия запаниковала, ребенок просто среагировал на страх и сменил ипостась.
- Просто среагировал, - едва слышно прошипел мужчина, словно выталкивая слова сквозь зубы, - как все просто. Только и всего.
- Твоя супруга совершила великое дело, заплатив при этом непомерную цену. Ты должен это понимать, - произнес один из старейшин.
- Избавьте меня от ваших хвалебных песнопений, - процедил Брен, - Она вас вряд ли слышит, а мне они едва ли вернут жену.
Комната вновь погрузилась в молчание. Старейшины не спешили уходить, повитуха продолжала мерно покачивать сверток.
- Что, боитесь, наброшусь на нее? – Мужчина выпустил руку жены и встал, шатаясь, словно хмельной. – Обезумев от горя, разорву когтями нашу надежду и опору?
Старейшина нахмурил брови и уже открыл, было, рот, как его прервали: из свертка донесся требовательный писк. Брен вздрогнул, словно звук был материален и ударил его в грудь. Сфокусировав шальной взгляд на закутанном в полотно младенце, мужчина рвано выдохнул. Какое-то время горгулья прожигал глазами сверток, вынуждая женщину все теснее и теснее прижимать оный к груди.
- Дай посмотреть, - мужчина требовательно протянул руку, - я имею полное право видеть ту, из-за которой умерла моя жена.
- Нет, - качнул головой Меркус – тот самый пожилой старейшина, - Я дам тебе посмотреть на ту, ради которой умерла твоя жена и, не задумываясь, умрет весь клан, - ответил старейшина, и, несмотря, на молчаливые протесты женщины, взял у нее сверток и пошел к Брену. На долю секунды уверенность горгульи в правильности принятого решения поколебалась, но выдохнув, он, все же, протянул мужчине маленький сверток.
Стиснув клыки, Брен, не прижимая ребенка к себе, заглянул в открытый от полотна участок, туда, где по его предположению должна находиться голова младенца.
Его взору предстала совершенная кроха. Маленькая девочка с белым пушком волос на голове.
Остановившееся в груди мужчины сердце нерешительно сделало подобие удара.
Брен притянул сверток ближе к себе. Старейшины напряглись, в любой момент готовые броситься на сородича.
На мужчину смотрели бордовые глаза, осоловело мигающие от усталости. Бледное личико скривилось, исторгая из приоткрывшегося рта новую порцию писков.
Сердце Брена позволило себе еще один удар. Какое-то время горгулья внимательно изучал лицо дочери.
- Ты ведь тоже не выбирала, да? – Прошептал мужчина малышке.
Развернувшись, он подошел к кровати и сел на ее уголок, разворачивая пакет к жене. Старейшины сделали едва уловимые шаги к нему навстречу.
- Она прекрасна, - по губам Брена скользнуло подобие улыбки, - Посмотри, как прекрасна наша дочь, Талия…
Требовательный писк сменился плачем и серией пронзительных криков. Мужчина вытаращил глаза и, с трепетом держа в когтистых руках сверток, принялся растерянно его покачивать. На помощь ему пришла повитуха, принимая из рук Брена младенца. Горгулья выдохнул и, заглядывая женщине в глаза, спросил:
- С ней же все хорошо? Она такая крошечная и такая… бледная.
- Брен, - Меркус позволил себе легкую улыбку, - она не бледная, она – Белая. Этой ночью на свет появилась двадцать восьмая Белая из семьи Силеор, наша повелительница, защитница и предводительница. Наша альфа. Наша…
- Алия, - прервал его Брен, – ее имя – Алия.
- Да будет угодно, - согласился тот.