После 1875 года, когда Сахалин по договоренности с Токио полностью перешел под российскую юрисдикцию, японские власти вывезли значительную часть сахалинских айнов на Хоккайдо. «Ничего нового, кроме трудностей и бед, их там не ждало, – пишут историки, – иммигранты были обложены податями, охвачены воинской повинностью и прикреплены к определенным населенным пунктам» [Таксами Ч.М., Косарев В.Д., 1990]. Но самое главное – новое место жительства, Цуисикари, удаленное на тридцать километров от берега моря, не подходило для ведения традиционного хозяйства сахалинских айнов, которые были привязаны к морской стихии, дававшей им источник пропитания.
Судьба насильственно вывезенных японцами сахалинских айнов, известных также как айны-исикари, глубоко трагична. Уже через несколько лет на айнскую общину Цуисикари обрушилась эпидемия холеры, которая унесла жизни примерно половины ее обитателей, бывших не в состоянии противостоять болезни на фоне скудного питания, истощения организма тяжелыми работами и антисанитарных условий. Оставшиеся в живых потянулись обратно на Сахалин, куда к началу XX века переселилось примерно 200 айнов – не только исикари, но и их хоккайдские соплеменники, бежавшие из-под власти японцев. В большинстве своем им приходилось возвращаться обманным путем – испрашивая у японцев разрешения поклониться могилам предков на сахалинской земле или нанимаясь матросами на идущие к острову суда. Увы, эти люди не могли предвидеть, что уже в 1905 году по итогам русско-японской войны вся южная часть Сахалина на следующие четыре десятилетия перейдет под власть Японии.
Горький опыт переезда на Хоккайдо, насильственной депортации в Цуисикари, борьбы с голодом и лишениями, смертоносных эпидемий и трудного пути назад наложил тяжелый отпечаток на сахалинских айнов. В частности, отмечалось, что на фоне этих тяжелых событий в айнских общинах на острове стали отмечаться многочисленные случаи психических расстройств [Лим С.Ч., 1948. С. 121–135]. Что касается осевших на Хоккайдо выходцев с Сахалина, то их дальнейшая жизнь сложилась тяжело. Гостивший среди них в 1888 году английский исследователь Дж. Диксон отмечал, что жизнь на Карафуто (японское название острова Сахалин) вспоминалась старшими айнами как исключительно счастливое время [Dixon J.M., 1883. P. 39–50].
Парадоксально, но трагедия сахалинских айнов на Хоккайдо была воспринята японскими политиками того времени как позитивный опыт «окультуривания» этого народа. Современный западный историк Д. Хаувелл отмечает, что поселение Цуисикари стало первой попыткой целенаправленного вмешательства правительства Мэйдзи в жизнь айнского этноса для его японизации и ликвидации его культуры [Howell D.L., 2005]. Несмотря на неудачу, правительство продолжало попытки распространить этот опыт на всех айнов Хоккайдо.
Обращение сахалинских айнов в 1933 году в японское подданство никак не отразилось на их положении5. Однако оно стало основанием для их вывоза в Японию, которую японские власти организовали после поражения страны во Второй мировой войне. При этом в очередной раз были применены «недостойные средства» – перед приходом советских войск японские власти рассказали айнам, что русские учинят над ними жестокую расправу. Поверив этой дезинформации, многие сахалинские айны бежали в горы и леса, некоторые из них там погибли. Советским властям стоило больших усилий успокоить испуганных людей, вернуть их домой, накормить и предложить работу [Fujimura Hisakazu, 1994]. Многие сахалинские айны с удивлением обнаружили, что в Советском Союзе их не просто не будут вывозить в концлагеря или убивать, как это предсказывали японцы, но предложат нормальную работу, причем в тех же условиях, что и русским, без дискриминации. Любопытные данные собрал японец Х. Фудзимура, который в конце 1990-х годов провел ряд интервью с оставшимися в живых сахалинскими айнами, в том числе задавая вопрос о том, как им жилось при советской власти. Его собеседники отмечали как доброжелательное отношение к ним администрации, так и дружеский настрой простых граждан.