- Пуля прошла не менее чем в ярде от твоих сапог, фантазер.
- Во всяком случае, достаточно близко, чтобы испортить мне настроение на весь остаток дня...
Утренняя охота была столь же великолепна, что вчерашняя. Мы добыли нескольких фазанов, бекасов и много вальдшнепов, а также кроликов. Зайцев мы видели, но О'Коннолл сохраняет их для охотничьей своры мистера Блейкни, охотящегося по соседству.
После обеда Бетти и мисс Димплс нежно расстались. Последняя была достаточно любезна, чтобы выразить надежду, что мы еще встретимся, и заверила, что оставит для меня несколько танцев на балу, который состоится в течение следующих десяти дней.
Я так и не узнал, сдержала ли мисс Димплс свое слово! Боюсь, вместо меня их получил этот счастливчик, Эдер, из-за того, как развивались дальнейшие события.
<p>
VI</p>
В тот вечер, после ужина, Эдер покинул Килман Кастл.
Он вошел в мою комнату, когда я переодевался.
- Что это за грязное старое место! - воскликнул он. - Вы ведь никогда не были здесь раньше, не так ли? Знаете, о местных привидениях ходят бесконечные истории. Не то чтобы я верил в подобную чепуху, - а как к этому относитесь вы?
- Вам ни за что не найти достаточно старого места, о котором люди не говорили бы, что оно населено привидениями, а поскольку Килман невероятно стар, то, конечно, они просто обязаны считать его таковым, - наставительно ответил я.
- Да, но иногда здесь можно услышать нечто совершенно необъяснимое. Я готов поклясться, что вчера вечером кто-то пел в большом шкафу в комнате, которую мне отвели.
- Я бы сказал, не очень остроумная шутка.
- Понятия не имею, как это было проделано; несколько раз я обыскивал эту ужасную комнату, но не успевал снова лечь спать, как опять звучала адская музыка.
- Смею надеяться, что у вашего гостя, по крайней мере, был приятный голос, - рассмеялся я.
- Песня, - если ее можно было назвать песней, - была без слов: сплошная мешанина гласных, пропетых на нескольких минорных нотах, всегда заканчивающихся особенно пронзительным звуком, от которого у меня заболели глаза; мне хотелось сесть и завыть, подобно собаке. Уверен, что те бедные животные прошлой ночью слышали то же самое, когда они визжали. О! конечно, все это чушь собачья. Наверное, мне это приснилось, но я подумал, что спрошу вас, не приснилось ли это и вам. О'Коннолла не следует расспрашивать по этому поводу, потому что, хотя он и лучший из хороших парней, все же он немного обижается, когда ему задают подобные вопросы. Помню, однажды он чуть не снес мне голову, потому что я намекнул, что в другой комнате, где я тогда находился, что-то не так.
Я заверил Адера, что "таинственных менестрелей" в моей комнате не появлялось, и попросил рассказать подробнее о других его приключениях.
- Заметьте, - начал он, - я ни на секунду не верю в привидения, и все же, должен признаться, это забавно. Что со мной случалось раньше? О! ничего особенного, только однажды, стоило мне лечь в постель, как меня с нее тут же сбрасывали. Заметьте, я ничего не видел, хотя тщательно все осматривал, - со свечой в одной руке и револьвером в другой; но, как я вам уже говорил, едва я снова ложился, матрац приподнимался и сбрасывал меня.
- Брыкающийся матрас - это нечто новое в истории призраковедения.
- Я разнес в клочья эту чертову старую кровать и в конце концов свалил все на пол, после чего устроился спать прямо на этой куче. Слуга, пришедший на шум, подумал, что я совсем спятил или очень пьян. Я сказал ему, что привык спать именно так. О'Коннолл не поверил ни единому слову, - конечно, он не сказал мне об этом, - он только рассмеялся, похлопал меня по спине и посоветовал в следующий раз выпить виски на четыре пальца, а не на три, и тогда я буду лучше спать. Мадам О'Коннолл тоже рассмеялась, но пообещала, что больше никогда не будет помещать меня в эту комнату - и она сдержала свое слово. Все разговоры о духах - глупость, но это очень "грязное" место, в этом нет никаких сомнений!
С этими словами он покинул меня, и когда он ушел, я пожалел, что не спросил: не в той ли комнате, где я сейчас нахожусь, он был так грубо потревожен; но мой матрас, когда я ударил по нему кулаком, показался мне неспособным на подобные фокусы.
После ужина Эдер уехал. Наступила и прошла половина двенадцатого, как и прежде, возвещенная собаками; но мы, в разговорах об охоте, не обращали внимания на время. Было уже больше двенадцати, когда Бетти покинула нас, и почти час ночи, прежде чем мы подумали о том, чтобы лечь спать.
О'Коннолл позвонил слуге и спросил, заперт ли дом и все ли спят.
- Да, - ответил тот.
- В таком случае, вы тоже можете идти, лампу в прихожей я потушу сам, - сказал хозяин. - А теперь, Гордон, прежде чем отправиться спать, выпьем немного виски.
Затем мы отправились в коридор, и О'Коннолл показал мне старинные замки и тяжелые цепи, которыми запирались двери, а я мысленно задался вопросом, как эти цепи можно снять со скоб и тащить наверх, как описывала Бетти. Затем он погасил лампы, и мы с Нелл, фокстерьером, следовавшим за мной по пятам, и его любимой кошкой, следовавшей за ним, поднялись наверх.
Хозяин проводил меня в мою комнату, подкинул дров в камин, а затем, пожелав мне спокойной ночи, прошел через галерею в свою комнату; я слышал, как он открыл и закрыл дверь.
Оставшись один, я первым делом, как всегда, запер дверь. Потом я поставил свечу и спички возле кровати и приготовился устроить мою маленькую подругу Нелл в уютном уголке.
Мы с собакой подружились, несмотря на то, что Бетти сказала, - Нелл очень ревнива, потому что была верной старой леди, обычно не допускавшей новой привязанности в свое собачье сердце.
- Это один из тестов Бетти по отношению к новым людям, - сказал мне О'Коннелл. - Если Нелл не зарычит на них, то все будет в порядке; если же она это сделает, ничто не убедит Бетти, что они не переодетые грабители.