От Уотендлата до Ростуэйта крутая горная тропа проходит мимо зарослей лиственниц. Добравшись до этого места, мы решили обойти их, в надежде найти какой-нибудь очередной замечательный объект. Мой друг задержался на несколько минут, а я пошел вперед и оказался по другую сторону каменной стены. Чтобы вернуться на тропу, мне пришлось взобраться на эту стену. Так я и сделал, забравшись на самый верх и, оставив там фотоаппарат и сумку, спрыгнул на траву. Забрав фотоаппарат и сумку, я ждал у стены, пока Б. присоединится ко мне. Затем я посмотрел в западную сторону и увидел, что почти у самой стены, ярдах в пятидесяти впереди, склонилась какая-то леди (я использую слово "леди" в отличие от "деревенской жительницы") и смотрит на основание стены, словно ищет что-то на земле. Дама была одета в черное или очень темное платье; в ее внешности не было ничего странного или примечательного, и я решил, что она, должно быть, туристка. Задаваясь вопросом, что она может искать, я наблюдал за ней в течение минуты или около того. Затем мне пришло в голову, что она может испугаться, если я пойду вперед, поэтому я остался на месте, ожидая своего друга. Вскоре он подошел и перебрался ко мне. Затем мы прошли ярд или два, и в этот момент мне пришло в голову, что отсюда может открыться хороший вид на ту местность, откуда мы пришли. К моему великому удивлению, когда я снова повернулся к Ростуэйту, то обнаружил, что леди исчезла. Я тут же спросил Б.
- А куда подевалась эта дама?
- Какая дама? - не понял он.
- Разве ты не видел леди, которая осматривала землю?
Б. ответил, что никого не видел.
Затем я сказал ему, что он наверняка видел эту даму, просто не обратил на нее внимания. Сгорая от любопытства, мы осмотрели все вокруг, но не нашли никаких следов леди. На самом деле, никого не было видно ни в одном направлении. Даме было бы очень трудно перелезть через стену, потому что та была довольно высока, а камни шатались, и даже если бы это было сделано, она не смогла бы спрятаться на другой стороне, поскольку там располагался пруд. Ни один человек не мог скрыться от нашего взгляда на тропе, по которой мы следовали в Ростуэйт. Это было невозможно.
Лицо призрака - ибо я заключил, что таковым и должна была быть "дама" - было неясным; возможно, потому что я видел только часть его. Объяснение так и не было найдено, и хотя я несколько дней внимательно наблюдал, не встретится ли мне в Ростуэйте женщина, подобная той, которую я видел, на самом деле, мне так и не удалось ее найти. В фигуре, которую я видел, присутствовало какое-то движение, хотя и не очень заметное; она оставалась видимой для меня в течение нескольких минут".
<p>
ИСТОРИЯ УЭСЛИ О ПРИЗРАКАХ</p>
Нет более достоверной истории о привидениях, чем об эпвортском пасторском доме, доме Уэсли в Линкольншире, потому что ее подтверждает не только вся семья Уэсли, но также и другие свидетели. В то время, когда она случилась, настоятелем был преподобный Сэмюэл Уэсли, отец знаменитого Джона Уэсли, живший там со своей женой и большинством членов своей большой семьи. Сэм, старший сын, и Джон были в Вестминстере; Чарльза, другого сына, не было дома; но девочки - Эмилия, Сьюзан, Молли, Хетти, Нэнси и другие - все были дома, и не только пастор и его жена испытывали неудобства от посещений призраков, но и все девочки - от Эмилии, которой было двадцать два года, до маленьких Пэтти и Кезии, бывших в младенческом возрасте, а также трое слуг - все были до смерти напуганы увиденным и услышанным. Много лет спустя Джон Уэсли написал отчет о призраке Эпворта для журнала "Армиан", который впоследствии сменил название на "Методистский журнал Уэсли". В основу отчета легли его собственные исследования, и выглядит он следующим образом:
"Когда я был совсем маленьким, то слышал, как отец читал моему старшему брату несколько писем, в которых рассказывалось о странных вещах, происходивших в доме в Эпворте, в Линкольншире.
Когда я приехал туда в 1720 году, я постарался тщательно разузнать все подробности. Я поговорил с каждым из тех, кто был тогда в доме, и записал то, что каждый мог засвидетельствовать о своем собственном опыте. В результате, у меня сложилась следующая картина.
2 декабря 1716 года, когда Роберт Браун, слуга моего отца, сидел с одной из служанок, незадолго до десяти вечера, в столовой, выходившей в сад, они оба услышали стук в дверь. Роберт встал и открыл ее, но никого не увидел. Он вернулся на свое место; снова раздался стук, а потом стон. "Это мистер Турпин, - сказал Роберт, - это он так стучит камнями и стонет".
Он снова открывал дверь, два или три раза, поскольку стук повторялся, и по-прежнему ничего не видел; немного испуганные, они встали и отправились спать.
Поднявшись на чердак, Роберт увидел ручную мельницу, которая подпрыгивала, а ее ручка - быстро вращались. Рассказывая об этом, он добавил: "Меня здорово удивило то, что она была пуста. Я подумал, что если бы она была вдобавок полна зерна, то моя душа запросто могла бы покинуть мое тело". Когда он лежал в постели, ему показалось, что рядом с ним словно бы бормочет индюк, а вскоре после этого - будто кто-то споткнулся о его башмаки; но их здесь не было - он оставил их внизу.
На следующий день он и служанка рассказали об этом другой служанке, которая от души рассмеялась и сказала: "Ну и дураки же вы! Меня бы это нисколько не испугало!" Вечером, сбив масло, она положила его на поднос, но не успела отнести в молочную, как услышала стук на полке, на которой стояло молоко, - сначала над полкой, а потом под ней. Она взяла свечу и осмотрела все сверху и снизу, но, не найдя ничего, оставила масло, поднос и все остальное на столе и убежала, а наутро ушла.
На следующий вечер, между пятью и шестью часами, моя сестра Молли, которой тогда было около двадцати лет, сидя в столовой и читая, услышала, как открылась дверь, ведущая в холл, и вошел человек, который, казалось, был в шелковой ночной рубашке, шуршащей и волочащейся за ним. Видение обошло ее, потом подошло к двери, затем снова обошло. Она подумала: "Убегать бесполезно, потому что, что бы это ни было, оно может двигаться быстрее меня". Поэтому она встала, сунула книгу под мышку и медленно пошла прочь. После ужина она сидела с моей сестрой Сюзанной (примерно на год старше ее) в одной из комнат и рассказывала ей о случившемся. Та очень легко отнеслась к этому, сказав ей: "Удивительно, что ты так легко пугаешься. Хотела бы я видеть то, что сможет меня так напугать".