С другой стороны, миссис Уэсли, чей строгий, благородный характер принес ей титул "матери методизма", твердо верила, что беспорядки были сверхъестественными, и сама написала полный отчет о них своему сыну Сэму. Ее дочери Эмилия, Хетти, Молли, Сюзанна и Нэнси безоговорочно разделяли эту веру. Преподобный мистер Хул, который не дал мистеру Уэсли выстрелить в призрака, чтобы тот в ответ не причинил ему зла, тоже верил в это. Джон Уэсли склонялся к мысли, что призрак был злым духом, посланным наказать его отца за опрометчивую клятву, которую тот дал пятнадцать лет назад, и за то, что тот оставил свою жену на год, потому что она отказалась молиться за Вильгельма Оранского. Саути, написавший "Жизнь Уэсли", поступает так же и признает, что он "так же глубоко и полностью убежден, как и Джон Уэсли, что духам умерших иногда позволяется проявлять себя", хотя он отличается от Джона Уэсли тем, что не верит в колдовство и сомневается в реальности одержимости демонами. Он рассматривает события в Эпворте как сверхъестественные, и доктор Адам Кларк, автор "Мемуаров семьи Уэсли", придерживается той же точки зрения. На самом деле, невозможно объяснить их иначе, учитывая весомые доказательства, представленные семьей с такой безупречной репутацией, как Уэсли.
Джон Уэсли твердо верил в привидения и считал, что они помогают подтвердить библейские истины. Он оставил нам в своих трудах такой замечательный отрывок: "Правда, что англичане в целом, да и большинство мужчин в Европе, отказались от всех рассказов о ведьмах и привидениях как от простых бабушкиных басен. Я сожалею об этом и охотно пользуюсь случаем, чтобы выразить свой торжественный протест против этого сомнительного комплимента, который столь многие верующие в Библию делают тем, кто в нее не верит... Они хорошо знают, - сознавая это в полной мере или нет, - что отказ от колдовства - это, по сути, отказ от Библии. А с другой стороны, они знают, что если допустить правоту хотя бы одного сообщения об общении людей с духами, то весь их воздушный замок -- деизм, атеизм, материализм -- рухнет на землю".
"Несколько лет назад, - пишет автор в "Замечаниях и вопросах" от 4 сентября 1909 года, - когда к дому священника в Эпворте пристроили флигель, строитель показал мне обуглившиеся бревна, которые, как говорили, являлись частью прежнего дома, в котором родился Джон Уэсли. Этот старый дом был так сильно разрушен пожаром, что его пришлось полностью снести, а новый был построен по другому плану и не совсем на том же месте".
<p>
ДВЕ ЮЖНО-АФРИКАНСКИЕ ИСТОРИИ</p>
<p>
НЕВИДИМАЯ РУКА. - НЕСЧАСТНЫЙ КАФИР</p>
Приведенными ниже правдивыми историями я обязана одной хорошо известной в Йоханнесбурге даме, с которой действительно происходили описанные события. Она сама рассказывала мне эти истории, когда была в Лондоне.
"Несколько лет назад мы жили в портовом городке в Южной Африке. Дом был построен на берегу; после того, как архитектор спроектировал его, моя мать предложила кое-какие изменения в некоторых частях дома, которые были внесены. Когда произошел инцидент, о котором я собираюсь рассказать, дом был увеличен, а лестничная площадка была частично укорочена в пользу одной из комнат, чтобы сделать ее больше.
Моя спальня была нашей ночной детской, - когда мы были детьми, - поэтому я спала в ней не испытывая страха, тем более что мы прожили в этом доме тринадцать лет, и до нас там никто не жил.
Тем не менее, однажды ночью я внезапно проснулась, чувствуя себя очень странно, будучи уверенной, что в комнате кто-то есть. Бледный свет луны пробивался сквозь щели жалюзи; я огляделась, и мне показалось, что перед моими глазами мелькнула тень. Она была неопределенной формы, но я убедилась: в комнате что-то есть, и, хотя ужасно испугалась, затаила дыхание и смотрела на нее, будто зачарованная.
Пока я смотрела на нее, она медленно исчезла, и следующее, что я ощутила, это то, что моя рука в локте крепко схвачена другой, невидимой, рукой. Я лежала в середине кровати, стоявшей рядом со стеной, с тщательно натянутой москитной сеткой, и мой локоть располагался со стороны стены, так что никто не мог войти в комнату и схватить его. Я нарисую вам приблизительный план дома, чтобы сделать изложение совершенно ясным.
Вскоре хватка на моем локте ослабла; не было слышно ни звука. Все было мертвенно тихо, и в наступившей тишине я услышала, как церковные часы пробили три. Больше я ничего не помню и, должно быть, потеряла сознание.
На следующий день я никому ничего не сказала о случившемся -- я знала, что мои братья будут хохотать и безжалостно дразнить меня. Но мои мысли были так заняты этим, что через день я почувствовала, что должна кому-то рассказать о случившемся, и рассказала обо всем маме. Она - одна из самых уравновешенных, здравомыслящих людей, которых я когда-либо знала, и поэтому я была удивлена, когда вместо того, чтобы посмеяться надо мной, она стала очень серьезной и принялась подробно расспрашивать меня. Я спросила ее, слышала ли она что-нибудь той ночью, поскольку ее комната находилась рядом с моей, и кто-то из детей спал с ней. Она ответила, что да, но больше ничего не сказала. Теперь, когда у меня тоже был такой странный опыт, он самым удивительным образом совпал с ее опытом в ту же ночь.
<p>
</p>
Она спала, как я уже сказала, в соседней комнате с моим младшим братом. Комната была очень большой, с дверью в углу. Она отчетливо помнила, что заперла дверь, как всегда, и вскоре заснула.
Внезапно она проснулась, почувствовав, как кровать вздрагивает под ней, и сразу подумала, что в комнате, должно быть, грабитель. Она лежала неподвижно; через несколько мгновений та снова задрожала, причем так сильно, что это разбудило моего младшего брата, который сел. Мама закрыла ему лицо ладонью и велела лечь, и он снова заснул. Все было тихо. Потом мама встала с постели и услышала, как часы пробили три.