Ну вот. Интересную я вам спел сагу? — спросил майор, почему-то глянув на меня, сузив глаза, как две иголки мне в глаза воткнул.
— Не знаю, для чего ты нам спел эту сагу, — стараясь выглядеть равнодушным, ответил я, медленно произнося слова. — Наверное, ты думал, что мы обидимся друг на друга и тут же вернем тебе все, что ты хочешь получить. Но я тебе, в знак гостеприимства, могу в ответ спеть ещё более интересную сагу.
— Какую же? — скучающе приподнял бровь майор. — Только покороче, и если мне будет не интересно, я тебя, извини, выключу. И учти, в сделки я не вступаю.
— Придется, — развел я руками.
— Что придется? — не понял Юлдашев.
— Придется вступить в сделку, — усмехнулся я.
— Ты так думаешь? — привстал майор.
— Уверен, — кивнул я. — Подойди к окну и выгляни на улицу, только осторожно.
Я кивнул на окно, рядом с которым стоял.
Майор сам не пошел к окну, а велел стоявшему рядом со мной бойцу:
— Выгляни на улицу, Крот, только осторожно!
Названный Кротом верзила дал мне знак отойти от окна, что я и сделал, при этом весьма охотно, отойдя к столу. Верзила осторожно выглянул через край занавески, и тут же отшатнулся от окна, с обеспокоенным лицом.
— Что там? — спросил майор, встав с кресла.
— Корней! — выдохнул верзила.
В тот же момент я схватил со стола автомат и отскочил в угол…
Глава восемнадцатая
Сверхосторожный Корней, как только на связь с ним вышел Трифон и предложил встретиться, принял все меры предосторожности, направив на место встречи впереди себя своих людей.
Встреча прошла спокойно, без эксцессов, если не считать того, что сообщил Корнею Трифон. Корней страшно не хотел верить в то, что сообщил ему подольский авторитет, но не верить не мог. Факты были на лицо и все несуразности и дикие нелепицы, продолжающиеся с прошлой ночи, стали более менее понятны.
Как только Трифон распрощался и уехал, Корней кивнул, и за машинами Трифона рванулась девятка с Бульдогом, понимавшим Корнея с не то что с полуслова, а даже с полу жеста.
Корней проводил хмурым взглядом машины и оглядевшись поднял вверх сотенную купюру, показывая её официанту, положил на столик и придавил начатой бутылкой пива. Встал из-за столика, отодвигая пластиковый стул и тут же возле плавно подъехала машина, дверца услужливо открылась и Корней, сложившись, как складной метр, полез в салон.
Сел он на заднее сиденье, на котором ездил всегда, за редкими исключениями. Повелась у него это с тех пор, как его машину, ещё в девяносто третьем, расстреляла в упор солнцевская братва, изрешетив её как дуршлаг. Корней был единственный пассажир в машине, который остался жив, и произошло это только потому, что был он банально пьян буквально до положения риз, и даже не мог сидеть на своем излюбленном переднем сиденье, мотаясь по всей кабине. Пришлось его уложить на заднее сиденье, где он и заснул на коленях у своего охранника, который упав на него с пробитой головой, прикрыл поневоле Корнея собственным телом.
Как бы там ни было, но с тех самых пор ездил Корней исключительно на задних сиденьях. По привычке он сунул руку в карман за спинкой переднего сиденья и ловкими пальцами пианиста выудил оттуда бутылку…
Сделав несколько глотков, он посидел минуту, прикрыв глаза и откинув голову. Потом шумно вздохнул, убрал бутылку на место и скомандовал:
— Поехали к Фаруху…
Фарух удивился визиту Корнея без предупреждения, но, человек восточный, ничем не выдал своего удивления.
— Здравствуй, Василий Борисович, — приветствовал Фарух Корнея. — С чем пожаловал? Чем будешь радовать?
— Радовать нечем, — пробурчал Корней. — Огорчать буду.
— А что, есть ещё чем огорчать? — удивился Фарух, встревоженно приподняв бровь.
— Пускай Султан выйдет, — попросил хмурый Корней.
— Даже так? — ещё больше удивился Фарух просьбе Корнея, который прекрасно знал, что Султан присутствует при всех беседах Фаруха, о чем и с кем бы они ни велись.
— Даже так, — сухо подтвердил Корней.
Фарух молча повернулся к Султану, стоявшему возле двери, с таким видом, словно его все это совершенно не касалось. Корней так же повернулся к нему.
Султан медленно закрыл глаза и помотал головой, цокнув языком.
— Я не могу уйти, — безо всякого выражения сказал он. — Я — тень. Как может тень покинуть хозяина?
— Твои уши все слышали? — спросил Фарух, лукаво улыбаясь.
— Дело твое, — устало пожал плечом Корней, и изложил все, что ему поведал Трифон.
Когда он закончил, Фарух долго молчал, разглядывая внимательно Корнея глазами темными и влажными, как маслины.
— Ты отвечаешь за свои слова? — тихо спросил он, перестав, наконец, улыбаться, что очень раздражало Корнея.
— Я — вор в законе, — несколько излишне театрально вскинул гордый подбородок Корней. — Я всегда отвечаю за свои слова. На любом толковище.
— Зачем такие непонятные слова говоришь? — опять заулыбался Фарух нехорошей улыбкой, при которой улыбаются только губы, а в глазах стынет лед. — Зачем такой уважаемый человек себя вором называет? Мало ли что кто говорит, мало ли кто ошибался. Так, да? Какой ты теперь вор, уважаемый Василий Борисович? Ты теперь предприниматель, бизнесмен. Так ведь? И я тебя уважаю как истинно делового человека. Как и ты меня. Так?
— Я, Фарух, тебя, естественно, уважаю, — осторожно ответил Корней, тщательно подбирая слова. — Но только ты как знаешь, а я — вор в законе. Это моя профессия, если тебе так удобнее.
— Хорошо, будь по-твоему, Василий Борисович, — поднял перед собой ладони Фарух. — Только ты точно доверяешь Трифону? Он все же человек Шейха. А Шейх — наш с тобой враг. Зачем Трифону врагам помогать?
— Я тебе уже все объяснил, — вздохнул усталый Корней. — Тебе решать. Ты командуешь, тебе и музыку заказывать.
— Откуда Трифон узнал про Каракурта? Насколько можно верить ему? почесал бровь Фарух.
— Трифон не говорит. Но случайно проговорился, что есть какой-то азиат, у которого есть племянник, он и прослушал Каракурта, азиат этот на Шейха работает, но хотел племянника в университет устроить, деньги ему нужны большие.
— Что ж, все вполне возможно. Что скажешь, Султан? — обратился Фарух к своей «тени».
— Что я могу сказать? — не прекращая перебирать четки, отозвался меланхоличный Султан. — Каракурт восточный человек. Он хитрый и коварный человек. Зачем Трифону врать? Трифон старый и опытный человек, он не станет просто так мутить воду.
— Я тоже восточный человек, — улыбнулся Фарух. — И ты, Султан, тоже.
— Мы с тобой другие люди, хозяин, — равнодушно произнес Султан.
— Хорошо, — махнул рукой Фарух. — Пусть будет так. Скажи, Корней, можем мы проследить Трифона?