- До чего же прекрасная... - невольно прошептал он.
Услыхав человеческий голос, кошка вскочила на все четыре лапы, суматошно вглядываясь в скрывавший охотника кустарник. Дубовый венок дрогнул, едва не рассыпавшись, но остался на кошкиной шее. Её уши прижались было к голове, но тут же поднялись обратно торчком, выискивая источник звука. Острые когти вытянулись из своих укрытий, однако её лапы - как и сама дикая кошка - никак не могли решить к чему же им готовиться, и, разбежавшись по сторонам, оставили её в позе одинаково непригодной ни для молниеносного отступления, ни для свирепого прыжка вперёд.
- Нет-нет, погоди, я не хочу с тобой ссорится, - запнувшись, сказал он, отчего-то уверенный, что кошка поймёт его. - Я знаю, ты иногда приходишь сюда, и я просто хотел...
"И чего же я хотел? Побыть вместе с ней, вдвоём посмотреть на рассвет?.." - начал выспрашивать он у самого себя, но и этих слов он так и не закончил. Утопая в её бездонных, зелёных как сама жизнь апатитовых глазах, он вдруг обнаружил там нескончаемую горесть, что струилась из их уголков и заслоняла собой весь белый свет. Фьёлу захотелось подойти к ней, обнять её, прижать к своей груди, и не выпускать из объятий пока ей не полегчает. Сказать, что всё теперь осталось позади и не о чем теперь больше тревожиться. Теперь, когда он рядом.
Вдруг что-то стукнулось о носок его сапога, и в один миг окружающий мир вернулся в его затуманенное сознание. Лёгкий ветерок колыхал высокую траву; деревья скрипели белёсыми стволами; первые лучи летнего солнца плясали на их могучих кронах. Остроконечная стрела лежала на земле, выскочив из его дрожащих и вспотевших пальцев.
Фьёл опомнился.
Уверенным движением он достал из колчана вторую стрелу и по новой натянул тетиву, но этой секундной заминки пантере хватило чтобы обернуться прочь и бесследно раствориться среди густого подлеска. На её месте осталось лишь разорванный голубенький венок.
- Вот я дурак то! Такую добычу упустил! - с досадой укорил он самого себя и остался стоять на прежнем месте, в полной нерешительности что же делать дальше.
Следовавший оленьей тропе Трир, вскоре присоединился к нему и вывел молодого охотника из оцепенения. Тот не видал ни кошки, ни оленьего стада, которое, по-видимому, ночью заглянуло на опушку и теперь ушло куда-то глубже в лес.
- Э, братец! А выследить твою эту добычу и вправду не так уж и просто.
Фьёл ничего не ответил и только молча побрёл за ним.
Чем глубже они заходили, тем больше и больше стройный осиновый молодняк уступал место раскосым вековечным дубам. Утренние лучи, пробиваясь сквозь их ветвистые кроны, обретали какой-то совершенно необыкновенный золотистый отлив, и весь просыпавшийся подлесок обретал благодаря им чудно?й, и даже волшебный вид. Бурая, местами исцарапанная чьими-то широкими когтями кора величавых великанов радостно блистала, приветствуя поднимавшееся солнце; весело посвистывали на лету пёстрые дрозды; издалека доносилось едва слышное журчание воды, а дублёные охотничьи сапоги, не зная усталости, шаг за шагом уводили двоицу всё дальше и дальше в лес. На этот раз Трир шёл впереди, а младший брат только следовал за ним, да как дурак вертел по сторонам головой, ожидая за каждым деревом обнаружить или следившие за ними украдкой апатитовые глаза, или пару торчавших поверх подлеска острых ушей, или не поспевший за спрятавшейся кошкой кончик её белоснежного хвоста.
Вскоре они добрались до каменистого ручья, прямой чертой разделявший лес своим бурным руслом на этот берег и тот. Трир перебрался на ту сторону резво перепрыгивая с одного проволглого булыжника на другой. Фьёл, следуя за ним, пару раз потерял равновесие, едва не нырнув.
- Отсюда, старики говорят, начинаются земли Лесного Духа, - указал Трир на тенистую стену вековечного леса впереди. - Ну что, охотник, куда дальше?
Фьёл остановился и огляделся по сторонам в поисках новых следов. Утреннее солнце уже успело подняться над макушками расступавшихся вокруг ручья деревьев, и своими ясными тёплыми лучами разгоняло оставшуюся ещё кое-где ночную дымку. Каждый клейкий листочек на каждом деревце и каждая блестевшая от росы травинка теперь виднелись отчётливо, словно кропотливо прорисованное усердным художником полотно, но сколько бы Фьёл не пытался отыскать среди этого полотна новый след, у него ничего не выходило. Всё те же апатитовые, почти звериные кошачьи глаза снова начали повсюду мерещиться ему и совершенно сбивали с толку.
- Знаешь что, Трир? Раз ты уже взялся, то и теперь тебе вести нас.
Старший брат пожал плечами и почесал затылок. Несколько раз он прошёлся вверх-вниз по каменистому руслу, выискивая на этой стороне хоть что-нибудь, отдалённо напоминавшее оленьи следы, и после небольшой заминки, взмахнув рукой, подозвал к себе Фьёла. Вскоре они оба уже шли по отчётливой, ведущей глубже в лес от водопоя, звериной тропе.
Идти пришлось недалеко. Они перелезли через несколько поваленных бурей коряг, и вскоре подошли к здоровенному, накренившемуся и наполовину выкорчеванному дубу. Среди его оголённых корней виднелась чья-то уводящая глубоко в чрево земли огромная тёмная нора.
- Так-так-так. Ну и что же тут у нас?.. - эхом отозвались в норе слова Трира.
"Может ли это быть логово..." - стоило Фьёлу только вспомнить о белой кошке, как в подлеске за их спинами послышалось отчётливое, быстро приближавшееся шебуршание, похожее на то, которое слышит добыча в последний момент, прежде чем хищник набросится на неё.
Они обернулись.
В нескольких шагах от них, мотая из стороны в сторону своей кошачьей головой и не сводя с Фьёла глаз, встревоженно стаяла та самая белая пантера. Трир попятился назад и торопливо потянулся к висящему на поясе охотничьему кинжалу, оценивая опасность, но второй охотник остановил его.
- Постой, брат. Мне кажется это совершенно не обычный зверь...
- Ты спятил! Хочешь оказаться чьим-то обедом!?