Никогда прежде ничего подобного с ним ещё не случалось. Он метался по деревне, не находя себе места; он поднялся к пустовавшему каменному саммиту друидов и спустился обратно; зашёл по привычке в старый отчий дом, которым теперь со своею женой хозяйничал Рагнар, старший из трёх братьев; потом собрался посреди бела дня идти на охоту, но тут же передумал: наспех перевязанная лоскутом грубой ткани рука ныла подобно его сердцу, и подобно его помутившейся голове не могла больше ни держать лук, ни натягивать тетиву. Ничего на белом свете не могло успокоить юношу, пока дикой кошки не было рядом. И если поначалу подобное подвешенное волнение было Фьёлу только в радость, то, чем дальше тянулся день, тем сильнее разочарование одолевало его.
Когда он всё же решился вернуться в лес и снова навестить ту лесную опушку, что даровала им первую встречу, он не обнаружил там ни самой кошки, ни даже её следа. Лесной Дух или нет, Фьёл не мог придумать способа вновь свести себя с ней. Он был лучшим охотником в деревне, и знал обо всём, что творилось в лесу, но на этот раз ни его таланты, ни его тщеславие оказались некстати.
Измотанному своими поисками, к полудню возвратившемуся в деревню Фьёлу ничего больше не оставалось, кроме как запереться дома, скрывшись от источника своих волнений, и насильно пытаться убить в себе всякое воспоминание о белой кошке, пока та наконец не перестанет его тревожить.
Как он и поступил.
Когда, уже под вечер, размашистый стук в дверь разогнал царившую по дому тишину, опомнившись от своего сумбурного существования, Фьёл нашёл на своём пороге старину Олафа.
"Отлично, хоть будет с кем напиться..." - подумал охотник и, не говоря тому ни слова, хлопнул дверью и повёл своего приятеля в кабак.
Весь вечер, пока они вдвоём, не обращая внимания ни на окружавших их постояльцев, ни на преобразившийся нарядный облик зала, над которым весь прошедший день старался корчмарь, налегали на брагу, то и дело по новой наполняя опорожнившийся кувшин из здоровенной бочки, Олаф не пропускал ни единого шанса подтрунить над своим приятелем. По его мнению, ничего не могло перещеголять того кабана с бивнями толщиною в кулак и свиною раскосою мордою, что он поймал этим утром. "Отлично, отлично! Тогда завтра к полудню я принесу тебе медвежью шкуру!" - сердито отвечал ему Фьёл, не переставая искать утешения на дне стакана, - "Или отдам тебе свой лучший лук, вместе со своим прозвищем..."
- И ты можешь верить ему, когда мой братец говорит, что знает где этого медведя отыскать! - весело заключил появившийся из неоткуда Трир, и подсел за их стол.
Все трое быстро охмелели, и Олаф, как это обычно с ним бывало, из неотёсанного мужлана превратился в скомороха, неспособного больше удерживать в себе своих шуток и выходок, насколько бы неподходящими и дурными они не оказались. Он то и дело орал невпопад очередную вдруг вспомнившуюся песню, один раз едва не завязал драку, а потом принялся на пару с Триром подыскивать своему холостому приятелю невесту.
- Может, братец, вон та, дочь кузнеца? - сказал Трир, указав на соседний стол. - Нет, ну ты глянь какова! Разом кубок опорожнила. Вот это будет жена так жена! Будешь с ней жить да не тужить. А только понадобится по дому чего сделать, стол там передвинуть или гвоздь в стену забить, как она тут как тут.
- Э-не! Наш Фьёл охотник не только до лесного зверья, но и до дивчин. Ему подавай самое лучшее. Вон ту вон, например, зеленоглазую красавицу, - подхватил Олаф, указывая на только что вошедшую девушку, обёрнутую в узкое голубое платье, спускавшееся до колен непроницаемой свиткой. Она подошла к стойке и начала беседовать о чем-то с корчмарём. - Только глянь, только глянь! Походка как у горной козочки. А личико румяное ... Ухх, какова дивчина!
Фьёл, Трир и половина кабака оглянулись на неё. Даже домовой дух, признав в своих чертогах друида, робко притих, наблюдая за ней.
- Ты что же, не знаешь кто она такая? - шёпотом нарушил установившуюся тишину Фьёл.
- Нет, приятель, эта баба - гиблое дело... - покачал головой Трир, спешно отводя свой взгляд от Хелен.
- Ну а что? На вид баба как баба. Чего нос воротить?
- Она друидская дочь и первая невеста на деревне. Вот только сколько бы парней к ней не захаживало - всё понапрасну. Вот у него можешь спросить, - Фьёл ткнул своего старшего брата. - Тот за нею прошлой осенью волочился.
- Да, было дело, было дело, - подхватил Трир, - и до сих пор мурашки по коже... С виду вроде баба как баба: морда румяная, никому дурного слова не скажет, да кокетничает с тобой как дьявол. Вот только дребедень всё это! - сказал он, ударив кулаком по столу. - В маске она на людях ходит, потому и тихая очень. Но в тихом омуте, как говорится...
- Мы вон с Галкой тоже не сразу сошлись, - стал перечить ему Олаф. - Полно тебе бабу дьяволом считать.
Трир отхлебнул браги, и, переведя дух, продолжил рассказывать о Хелен.
- Ухаживаешь за ней, да вроде и ничего девчина: вежлива, опрятна, с подружками водится да танцует неплохо, не смеётся правда никогда, но то девку не портит. Но как увидишь её без своей маски, так мурашки по коже. Спросишь прямо что скрывает - сразу краснеет, отводит взгляд, да переводит тему. Черти у неё на душе водятся. Я как это понял, так сразу сбежал от неё, едва оставшись при своей шкуре. И вам обоим якшаться с ней не советую. Только хуже будет.
- Нет, ну а что, - Олаф настаивал на своём, - наш Фьёл против лесного зверья никогда не пасовал, так и чертовку эту обуздает в два счёта.
- Да иди ты... - огрызнулся Фьёл.
- А вот и пойду. И пойду! Я тебе всё сейчас устрою. Смотри! - сказал он, поднявшись из-за стола, и неуклюже побрёл к стойке, стараясь никого при этом не задеть своими заплетавшимися ногами.
- Чур меня. Я в этом не участвую, - встряхнул головой Трир и, поднявшись вслед за Олафом, поспешил прочь из кабака, пока Хелен не заметила его.