Прошлогодний вечер за торжественным ужином по случаю его приезда запомнился надолго. Стол ломился от домашней снеди и привезенных заморских и отечественных деликатесов из города. Ему, привыкшему к простои пище училища, даже на какое-то мгновение стало не по себе от такого изобилия. Но понял, что родители, сами не великие гастрономы, зная о его слабости, накрыли этот стол специально для него. Однако не разнообразием пищи остался этот вечер в памяти.
Тогда он еще раз увидел, насколько мудры его родители, как деликатно они повели себя с невесткой, когда Ира начала говорить, что они едят икру и французских устриц, пьют шампанское, а крестьяне в их деревне перебиваются с хлеба на квас. Невестка была достаточно умна и постаралась не затронуть никого персонально за этим столом, успев за короткое время даже полюбить своих новых родственников. Да и разве возможно было иначе? Кто способен невзлюбить его родителей? Но ее мучило ощущение несправедливости этого мира, когда одним — всё, а другим — лишь бы выжить на полтинник в месяц. И потому удержаться Ира не смогла:
— Как ужасно живет наш народ! Грязно, бедно… Я проходила мимо пруда и видела, как брали из него воду для домашних нужд, стирали белье и поили скотину. И все из одного, совсем маленького пруда — как можно так?
— Да, Ира, вы правы насчет пруда. Я поговорю в земстве, и мы постараемся найти средства на артезианский колодец, — ответил Платон Павлович, втыкая вилку в большой кусок жареного молочного поросенка с нежно-розовой корочкой. Положил себе на тарелку, взял один из ножей, лежащих справа, и приготовился разделать его.
— Да разве дело в этом грязном пруде? Разве изменится суть крестьянского бытия после бурения скважины? Вы же понимаете, что… — Ира, не найдя нужных слов, рукой обвела стол, и все, естественно, поняли значение этого жеста. Как часто все же безмолвные руки или глаза красноречивей языка.
Дарья Борисовна пожелала возразить, но Платон Павлович поднял руку, и жест его был решителен — отвечать будет он. А до Дмитрия вдруг дошло, что сейчас может решиться судьба его семьи, потому что, если отец не убедит Иру в ее неправоте, они потеряют Павла, который, совсем не разделяя идей жены перевернуть устоявшийся мир на благо страждущего человечества, все равно пойдет за ней. Любовь поведет!
— Простите, Ира, за неделикатный вопрос: вы читали «Бесов»? — спросил Платон Павлович после недолгой паузы, которая, видимо, понадобилась ему, чтобы найти верные слова.
— Реакционный роман, — безапелляционно ответила невестка.
— Не спорю. Писатель не любил революционеров. Не очень понятно, кого он вообще любил. Но уж господина Верховенского он явно ненавидел. И там этот господин подлавливает нормальных, в сущности, людей, задавая им один вопрос: «Вы хотите сразу или ждать еще двадцать лет?» И обратите внимание — все ответили: «Мы хотим сразу!» И вы, Ира, хотите сразу… Я верно излагаю?
— Да! — с вызовом сказала Ира.
— Вы даже не представляете, как я боюсь этого «сразу», потому что будет разор и бесчинства… Вот представьте себе, что сюда пришли вооруженные вилами крестьяне или бандиты, которые всегда появляются в смутные времена — это свойство сволочи возникать из ниоткуда и вылезать на гребень любого брожения. Они придут, потому что не будет ни жандармов, ни полиции, ни армии. Что сделают с вами, Павлом, со мной, Дарьей Борисовной, Дмитрием, если мы попадемся им под руку? Усадьбу разграбят, картины сожгут, мебель либо перерубят со злости, либо перетаскают в свои дома и поставят там в грязь. Они поделят мою землю. Но жить-то будут по-прежнему в грязи, скотстве и зависти. Знаете, у меня есть материалы по губернским волнениям пятого года. Они в кабинете — если хотите, можете взглянуть. Помещики почти не пострадали — до них у бунтовщиков руки не успели дойти. А вот нескольких крестьян, которые нашли в себе силы вырваться из общины, убили именно за то, что они разбогатели. Их дома были покрыты не соломой, а жестью. Таков наш народ — его зависть душит! И не дай нам Бог, если Верховенские толкнут его в революцию. Глотки перервет богатым, не осознавая, что делает хуже только себе. А богатые нужны! Без них очень плохо с устройством общества.