Его отставили от усадьбы. Минуту назад он был равноправным членом семьи и мог рассчитывать на свою долю в доходах по праву сына. Что говорить, отец своих сыновей, мягко выражаясь, в детстве не баловал. Так он понимал воспитание. Дмитрий и не думал обижаться, он спокойно смотрел в будущее, зная, что, став офицером, не будет бедствовать. Оказывается, он ничего не получит. Майорат, как в Англии, где старшему доставалось все! А младшему оставалась только фамилия. А как же мама? Почему она это допустила? Она предала его! С ним, Дмитрием, поступили не совсем хорошо. Даже плохо, черт возьми!..
Дмитрий понимал, что сейчас надо просто смолчать, как будто и не прозвучало это решение. Да, самое умное — потом поговорить с родителями. Только поговорить, оспаривать их решение он не будет. Но не смог удержаться — обида оказалась сильнее. Встал и поднял бокал:
— Тост! Попрошу всех встать. Сегодня большой, можно сказать, судьбоносный день, и я поднимаю этот бокал за новых хозяев имения, за их удачу, за то, чтобы продолжили дело моих родителей с тем же, нет, с большим успехом! За тебя, Павел, за вас, Ира! Я думаю, вы уже приняли правильное решение. С Богом! — он почти залпом выпил бокал и вышел из зала, никем не удерживаемый.
Павел, отбросив салфетку, вскочил было из-за стола, но отец усадил его на место:
— Павел! Мы еще с ним не говорили, а ты уже все знаешь. Я сам объяснюсь с Димой.
— Ты повел себя неприлично, — сказал ему отец, когда в ту же ночь Дмитрий пришел в его кабинет для объяснения.
Сидя после обеда в своей комнате, он услышал стук в дверь, подошел и услышал голос отца: «Я жду тебя в полночь». Платон Павлович даже не приоткрыл дверь.
— Обидно стало. Как я вам не сын…
— Не говори глупостей, — отец устало махнул рукой. Налил себе фужер портвейна, вопросительно взглянул на Дмитрия. После короткого кивка сына налил и ему.
— Сигару не предлагаю. Ты ведь совсем не куришь, спасибо Муссе Алиевичу. Ты когда к нему собираешься?
— Ты меня за этим позвал?
— Дмитрий! Выслушай меня. В последние два года дела в имении идут прекрасно. Доходы растут. Как ты думаешь, почему?
— Я откуда знаю. Новшества вводишь удачно.
— «Я откуда знаю». Вот в этом все и дело. Большая удача пришла после того, как Павел взялся за дело. Ты прошлым летом ходил на охоту с Егором, мотался с Акбаром, бегал за деревенскими девками, а Павел работал. Фактически он уже два года управляет имением, я почти не вмешиваюсь. Не зря мы деньги платили за его экономическое образование… Он всем руководит, наш Павел. Он — хозяин! А ты — офицер. Что ты в этом понимаешь? Почему мы должны делить имение? Ты что, думаешь, тебя нищим оставили? Как ты вообще мог такое подумать о нас? Павел как раз о тебе подумал. Позавчера, когда я сообщил ему о нашем решении, первый вопрос, которой он задал мне: а как же Дмитрий?
— А почему ты со мной не поговорил сначала?
— Да потому что ты только сегодня приехал, а разговор возник из-за Иры. Я не хочу терять сына из-за революционных химер, а он настолько влюблен, что готов ради нее на все! Эти еврейки… — Платон Павлович отпил вина и поставил бокал на стол. — Ты пей! Портвейн хорош. Я потому и поставил так жестко, да или нет, что боюсь за Павла.
— Ты победил…
— Дай-то Бог…
Они помолчали, выпили немного вина, отец с удовольствием закурил сигару. Откинулся в кресле и смотрел на сына, который сильно возмужал за эти полгода, — настоящий мужчина. А ведь ему только восемнадцать. Он правильно сделал, что не стал копить обиды и пришел для мужского разговора. Но что делать? Нет идеальных решений в подлунном мире! Они долго спорили с Дашей. Жена хотела, чтобы ее любимец тоже получил причитающуюся ему долю в усадьбе, но он в конечном счете убедил ее, заявив даже, что так будет справедливей, ибо Павел трудом своим зарабатывает наследство, а Дмитрий, не приложив никаких усилий, получит все это просто по праву наследника и, как совладелец, ограничит Павла в свободе распоряжений. Дело даже не в самой усадьбе. Не дом (большое двухэтажное здание с колоннами) и сад составляли основу богатства Бекешевых, но крупное хозяйство с десятками работников. Элеватор, амбары, конюшня с породистыми лошадями на продажу, хлевы, лесопильня, молочный заводик, откуда ежедневно уходило в город несколько подвод с бидонами жирного молока, творога и сметаны, сыроварня, большой ледник, покрытый толстым слоем опилок, теплицы, мясобойня, оранжерея с круглый год цветущими растениями, пойменные луга, лес, поля с урожайными сортами пшеницы… Все это легло на плечи Павла, когда Платон Павлович понял и почувствовал, что становится стар. Это хорошо, что младший сын не горячится, не задает неизбежных в таких случаях вопросов, но выжидает, когда начнет отец, — мальчик умеет быть выдержанным. Ну что ж, он тоже умеет держать паузу. Пускай все же сын начнет первым. Даже интересно, что-то он скажет? Когда человек ощущает несправедливость по отношению к себе, в речах проявляется его истинное лицо.