Мэрит выпучил глаза:
— Кто старик? Я?
— Ну не я же, — оскалился сэр Ардий. — Не могу назвать вас нищим, потому как не заглядывал в вашу монетницу, но то, что вы староваты для постельных потех, с ходу видно.
Публика окаменела. Даже поварёнок перестал крутить вертел. И только Выродки, как и прежде, ловко работали ложками и ножами.
Мэрит по очереди указал на трёх шлюх, не замечая, что выплёскивает вино из кубка на соседей:
— Ты, ты и ты! За мной! — Встал со скамьи и, пошатнувшись, снова сел.
— Главное качество мужчины — это умение правильно оценивать свои силы, — громко произнёс Киаран.
Янара посмотрела на него с мольбой: ну хоть вы не вмешивайтесь, не привлекайте ко мне внимание.
Отставив бокал, Мэрит упёрся руками в стол и поднялся на ноги:
— У меня силы что у быка. На всех тёлок хватит.
Девицы смеясь подхватили его под мышки и повели по коридору.
— Мне тоже пора, — сказала Янара. — Спасибо за ужин.
— Сидите! — приказал Киаран.
— Я хочу проведать сына.
— Ваш сын в полном порядке. Сидите!
Янара вцепилась в край скамьи и, пытаясь сообразить, что происходит, уставилась на Киарана. Его лицо было словно выточено из камня. Взгляд отстранённый. Внутренний голос подсказал Янаре, что её не просто так подняли с постели и заставили присутствовать при безобразных сценах.
Рыцари и гвардейцы продолжили играть в кости. Приятели Мэрита накинулись на гуся. Работницы кухни забегали, меняя тарелки.
— С лордом приехали две старухи: Лита и Люта, — сказала Янара. — Я не видела их среди слуг. Не знаете, что с ними?
— Не знаю. Остались в городе, наверное.
— Жаль. Я хотела с ними поговорить.
— О чём? — без всякого интереса в голосе произнёс Киаран и, прислушиваясь к чему-то, свёл брови.
Янара тоже расслышала доносящиеся из коридора стоны и завывания. Стараясь не думать о природе их происхождения, промолвила:
— Они оболгали меня.
— Тогда забудьте о них, — отрезал Киаран и напрягся. Метнул взгляд на сэра Ардия. Тот кивнул.
Янара всё замечала: и странные знаки, подаваемые Киараном неизвестно кому, и его переглядывания с кем-то. Сознавала, что он задаёт ей вопросы лишь из вежливости. Дворянину, обладающему незаурядным умом, скучно с королевой, не способной вести светские беседы. Но Янара продолжала говорить, боясь, что если она, уставшая, ослабшая, умолкнет, то сразу же уснёт прямо за столом и пропустит конец непонятного действа.
— Я хотела узнать, почему они это сделали.
— Что? — спросил Киаран, слушая Янару вполуха.
Раздались истошные крики. Гвардейцы вскочили. Приятели лорда Мэрита замерли в нелепых позах с кусками мяса в зубах. И только Выродки продолжали с невозмутимым видом работать челюстями.
В трапезную влетели нагие девицы. Заверещали, размахивая руками:
— О боже! Он помер! Он захрипел. Мы думали, он шутит. А он задохнулся! Скорее!
Начался переполох. Одни кинулись в коридор. Другие похватали свои пожитки и дали дёру из корчмы; видать, почуяли, что запахло жареным и скоро сюда явятся стражники, с которыми они не хотели иметь дело. Кто-то требовал лекаря. А кое-кто, пользуясь сумятицей, хватал с чужих тарелок еду и быстренько запихивал в рот. Выродки продолжали жевать, словно вокруг них царили покой и тишина.
— Кто умер? — не поняла Янара. Завертела головой, силясь разобраться, чья внезапная смерть взбаламутила публику.
Одна из оголённых шлюх сдёрнула с поварёнка фартук, прикрыла низ живота и, проходя за спиной Янары, шепнула:
— Конь в стойле.
Она обернулась:
— Какой конь?
Посреди беготни и шума прозвучал спокойный голос Киарана:
— Моя королева, в замке вас ждут брат с сестрой, кормилицы, няньки, слуги и стражники. Оставайтесь там, пока за вами не приедут. Ешьте, спите, набирайтесь сил. Королю нужен сын, а для спокойствия в королевстве необходим наследник короны.
Из коридора вышел сэр Ардий:
— Господа! Лорд Мэрит умер. У него остановилось сердце. — Прокашлялся в кулак. — Горе-то какое… Подайте вина!
Работница кухни поднесла ему кувшин и кружку.
Янара уставилась на Киарана:
— Как — умер?
Он наполнил кубки, один придвинул к Янаре:
— Сэр Ардий позаботится, чтобы тело вашего свёкра отправили к его двоюродному брату. — Осушил свой кубок с жадностью измученного жаждой человека. Смахнул с подбородка капли вина. — Теперь можете идти отдыхать, моя королева. А я с вами прощаюсь.
— Вы не поедете с нами? — спросила Янара, бегая взглядом по его лицу и ничего не видя. Глаза застилали слёзы.
— Не поеду. В столице меня ждут срочные дела.
Янара навалилась грудью на стол и крепко сжала его пальцы:
— Спасибо!
Киаран поднёс её руку к губам и поцеловал:
— Благодарите короля.
Дал знак сэру Ардию и вместе с ним вышел из корчмы.
— 2.14 ~
Лита упёрла кулаки в бока. Оглядела улицу, запруженную повозками:
— И куда он делся?
— Мне кажется, мы заблудились, — досадовала Люта, затягивая под обвислым подбородком узел платка.
— Я помню этот дом! Ободранные двери, жёлтая занавеска. А вон… Глянь! — Лита указала вперёд. — Мастерская посуды. Видишь?
— Да вижу я, вижу! — окрысилась Люта. — А Сасыка не вижу.
— Может, случилось что? Может, пока он бегал по нужде, украли телегу и лошадь? — предположила Лита и обратилась к взъерошенному крестьянину: — Мы тут возничего оставили. Кобыла приметная: пёстрая, как корова. А возничий наш рябой, бородатый. Рубаха у него такая… Из лоскутов шитая. Он стоял тут вечером, а сейчас нету. Не знаешь, куда он делся?
— Не знаю, — буркнул мужик, привязывая к морде клячи мешок с кормом.
Лита кинулась к батраку в замызганной одежде, потом переговорила с трубадуром. Вернулась к сестре:
— На рассвете их всех тут разогнали. В город пожаловал кто-то важный. Повозки ему помешали, будь он неладен!
— Важные проезжают в главные ворота, а эти не главные! — изрекла с умным видом Люта.
— Важным везде ездить можно.
— А я говорила, что надо ночевать в телеге.
— Мы теперь богаты. А богачи спят в кроватях.
— Да тише ты, дура! — шикнула Люта на сестру. Одёрнув кофту, поправила на плече суму с пожитками. — Идём его искать. Здесь не найдём — пойдём к другим воротам. Вдруг Сасык там?
— Знаешь, сколько в городе ворот? Целых пять!
— Вот ко всем и сходим. Сасык хоть и тупица, а без нас не уедет. Знает, что я ему шею намылю, если он нас бросит.
Боясь заблудиться, старухи-близняшки побрели вдоль вереницы повозок и фургонов, стараясь не упускать из виду зубцы городской стены.
Город купался в утреннем свете, но люди — грязные, полуголодные — не замечали глубокого синего неба и золотистого солнца, выползающего из-за крыш. В воздухе пахло потом, мочой и навозом. Вокруг лошадей роились мухи. Мужики ругались, бабы обмахивались платками, в телегах плакали дети. В тесных закутках между домами брадобреи брили желающим бороды, зубодёры рвали зубы. Горожане кричали из окон, чтобы заезжий люд справлял нужду в общественных уборных, а не под лестницами и за углами, и грозились окатить ослушников кипятком.
Солнце повернуло на запад, когда старухи добрались до Торговых ворот, но и там они не нашли своей телеги и деревенского паренька Сасыка. Перекусили купленной у разносчика лепёшкой, запили горьким элем и побрели дальше по окружной улице. До Оружейных ворот дошли уже затемно.
Непривыкшие к таким расстояниям старухи не чувствовали ног. От пыли першило в горле. От голода подташнивало. Решив продолжить поиски на рассвете, близняшки отправились в постоялый двор. Хозяин заломил за комнату баснословную цену: целую серебряную «корону»! Зато содержатель таверны сжалился над сёстрами и разрешил им передремать на лавке в трапезной всего за два медяка.
В таверну набилось народа как селёдок в бочку. Прикладываясь к кружкам с отвратительным на вкус пойлом, люди костерили стражников, кляли жару и подскочившие цены.