Совершив очередной поворот, Киаран оторопел. Стрелка указывала ему за спину. Он идёт не туда! Но такого не может быть! Медленно пошёл вперёд, надеясь, что следующий знак покажет правильное направление. И застыл. В свете факела белела единица…
Киаран предпринял ещё одну попытку выйти из лабиринта. И снова оказался в том же тупике. Рассудок отказывался верить в происходящее. Складывалось впечатление, что откуда-то появились лишние указатели. Силясь успокоиться, Киаран присел на корточки. Факел затрещал, роняя искры на пол, покрытый толстым слоем пыли. Пыль! Какой же он дурак! Надо идти по своим следам. Где-то они расходятся: одни ведут по кругу, другие — к лестнице.
Послышались шаги. В глубине прохода замерцал свет. Киаран вскочил на ноги и сжал в кулаке рукоять кинжала.
— Лорд Айвиль! — донёсся резкий голос.
— Я здесь, господин Крум!
Хранитель подземелья появился из-за угла и поднял над головой масляный фонарь:
— Извините, что мешаю вам осваивать лабиринт. Прибежал камердинер короля. Светлейший государь требует вас для разговора.
— Не мог прибежать раньше, — пробурчал Киаран себе под нос и направился к Хранителю. — Я как раз закончил осмотр и собирался уходить.
Они шли по коридору плечом к плечу, чуть ли не вытирая стены рукавами. Киаран нёс факел над собой, как штандарт, чтобы лица не обдавало дымом и жаром. Видя такие неудобства, Хранитель вырвался вперёд.
— Как вы меня нашли, господин Крум?
— По следам. В знаках на стенах легко запутаться. Особенно на разветвлённом повороте или в том месте, где коридор пересекает сам себя. Лабиринт невозможно покорить с мелом в руке, лорд Айвиль.
Киаран охватил взглядом долговязую фигуру в стёганом гамбезоне. В своей конторе Хранитель подземелья сидел в льняном костюме и расшитом бисером жилете — и почему-то переоделся. Предполагал, что поиски лорда Верховного констебля затянутся, и боялся замёрзнуть? Вполне возможно. Это не единственное, что насторожило Киарана. Крум шёл уверенно, размашисто, не смотрел под ноги — на протоптанную дорожку, не выискивал на стенах нарисованные указатели.
— Как вы его покорили?
— Что?
— Как вы покорили лабиринт? — повторил Киаран.
Крум замедлил шаг. Его спина напряглась: куртка, подбитая толстым слоем ваты, едва не затрещала в плечах.
— Я никогда в него не входил. Точнее, я знаю проходы, которые ведут…
— Я знаю, что вы знаете, — оборвал Киаран. — Но сейчас вы идёте так, словно были здесь сотни раз.
— У меня хорошая память, милорд, — принялся объяснять Крум. — Я запоминаю дорогу с первого раза. С плохой памятью не становятся Хранителями подземелья. Мы храним безопасные маршруты в голове. Тренируем память с детства. Знаете, как меня учил отец? Мы бродили с ним по городу, долго бродили. А потом он останавливался и велел мне говорить, как идти обратно. Именно говорить, а не идти, чтобы я не видел подсказок — домов, торговых лавок или приметных занавесок на окнах. И я говорил. Это очень сложно, милорд. Когда идёшь туда, поворачиваешь вправо. А обратно — надо повернуть влево. Обратный путь надо видеть словно в зеркале. Я говорил: «Второй поворот направо, третий налево, на перекрёстке прямо…» И всё по памяти. И так каждый день. Вы не представляете, как это сложно.
— Зато сейчас легко, — нахмурился Киаран.
Хранители не изучали проходы, потому что не хотели рисковать жизнью? Ложь! С такой памятью им никакой лабиринт не страшен.
— Прошу прощения за прямоту, милорд. Вы относитесь к своей жизни наплевательски. В следующий раз я пойду с вами.
— Благодарю за заботу. Я справлюсь сам, — отказался Киаран.
С опытным человеком он чувствовал бы себя спокойнее. Но в то же время знатоку ничего не стоит обвести дилетанта вокруг пальца.
— Если не секрет, что вы здесь ищете? — поинтересовался Крум.
— Под землёй можно пройти в Женскую Башню…
— В Башню Гербов, в Башню Молчания и ещё в шесть башен.
— И всё? — спросил Киаран, глядя в напряжённую спину Хранителя.
— Думаю, всё.
— Вы думаете, а мне надо знать наверняка.
— Зачем?
— Глупый вопрос. А вдруг есть выход за крепостную стену? Или ещё в какое-то место, о котором мы не знаем. Если этот выход обнаружит неприятель, он запросто проникнет в резиденцию короля.
— Для этого ему надо пройти лабиринт, а лабиринт он не пройдёт. — В голосе Крума прозвучали нотки нескрываемого самодовольства.
Киарана осенила догадка: Крум хранит в голове полную карту подземелья! Так и подмывало пустить в ход все свои уловки и вывести лжеца (или хитреца) на чистую воду, но внутренний голос просил воздержаться.
— Я отвечаю за безопасность короля, — произнёс Киаран. — Вы же это понимаете?
Крум посмотрел через плечо:
— Я тоже отвечаю. Так что давайте заниматься своими делами и не мешать друг другу. — И прибавил шаг.
Пока Киаран выбирал из волос липкую паутину и отмокал в ванне, избавляясь от запаха заплесневелых камней, — прошло немало времени. Переступив порог королевских палат, он замер в растерянности. На полу валялись свитки с разломленными сургучными печатями, сшитые документы и карты, словно их смахнули со стола в порыве злости.
Рэн стоял возле окна и пристально наблюдал за кем-то, находящимся вне стен башни. Неподвижная поза и хищный прищур говорили о дурном расположении духа.
— Вы знаете, кто из лордов содержит разбойничьи отряды? — прозвучал жёсткий голос.
Киарана охватило беспокойство. Как великий лорд Айвиль, хозяин Выродков и наёмных убийц, он не имел права выдавать чужие тайны. Как лорд Верховный констебль он обязан действовать в интересах короля.
Не сводя взгляда с Рэна, Киаран нащупал на груди фамильный медальон и стиснул в кулаке холодный металл:
— Догадываюсь, но доказательств у меня нет. Дворяне не хвастаются подобными «подвигами». А… почему вы спрашиваете?
— Нападение на монастырь было хорошо организовано и проведено с блеском. Чувствуется твёрдая рука. — Рэн скрипнул зубами. — Лорды обнаглели до крайности. Их псы разбойничают на моих дорогах, держат в страхе мои деревни, теперь полезли в мои города. Я хочу преподать им урок. Выследите хотя бы одну банду, узнайте, кому эти твари служат, — и я лишу их хозяина всех привилегий.
Киаран ощутил в душе холодок. Дворяне не сказали ни слова в защиту лорда Атала, по чьей вине скончалась малолетняя сестра Лейзы. С их молчаливого согласия в Башню Изменников заточили лорда Кламаса, насильника бывшей королевы Эльвы. И никто не поинтересовался: Кламас повесился в камере сам или ему «оказали услугу»? Но лорды возропщут, если король посягнёт на честь одного из знатных домов из-за каких-то разбоев.
— Путники добровольно идут на риск, отправляясь в дорогу, — произнёс Киаран. — А «бедным» монахам следовало позаботиться о надёжной охране монастыря, раз уж там полно серебра и золота. Те и другие сами виноваты.
— Те и другие живут в моём домене! — Продолжая смотреть в окно, Рэн опёрся руками на каменный резной подоконник. — Если мои гвардейцы явятся в ваш феод, ограбят и покалечат ваших крестьян — вы не сочтёте это оскорблением?
— Сочту, — согласился Киаран. — Загвоздка в том, что ваших гвардейцев ни с кем не перепутаешь, а разбойники все на одно лицо. Поимка этих уродов ни к чему не приведёт. Они не выдадут хозяина. Или назовут другое имя.
— Разбойников кто-то содержит, оплачивает оружие, лошадей.
— Сомневаюсь, что у них есть лошади.
— Они тащат награбленное на горбу, что ли?
— Простите, ваше величество. Я не подумал.
— Пусть сыны Стаи выследят их и проследуют за ними до крепости.
— Вы узнаете, кому они служат, но у вас не будет доказательств их вины, — упирался Киаран. — Не пойман — не вор. Если нужны доказательства, надо ловить на горячем.
— Выманите лорда из замка. Заставьте его лично участвовать в разбое.
Киаран сдался:
— Я подумаю над этим.
Мелькнула мысль: странный получился разговор — собеседники обычно смотрят друг на друга, король же не отрывал взгляда от окна, будто боялся пропустить что-то важное.