— Дети им не нужны. Были бы нужны, бабы ко мне бы не бегали. — Дика потуже затянула под подбородком узел платка. — Так к чему это я… Трав от зачатия нет.
— Есть! — возразила Лиида.
Дика тихо рассмеялась:
— Ой ли! Назови.
— Дикая морковь.
— Не смеши. Там, где я когда-то жила, дикой морковью испокон веку лечили кашель и выводили глистов. Детей — полная деревня.
— Ладно, — насупилась Лиида. — Бешеный огурец.
Травницы сыпали названиями растений и пищевых приправ, спорили и отметали один за другим рецепты мазей и отваров. Мать Болха слушала их, пока ей не надоело.
— Прекратите! — взмолилась она. — Одной женщине помогает, другой — нет. Если кому-то не помогло, значит, использовать нельзя. К чему эти споры? Я вспомнила ещё средство. Прочла в научном труде.
— Если ты опять про навоз… — начала Миула.
— Мазь из мёда и свинцовых белил.
— Яд!
Болха замотала головой:
— Да ты чего, милочка! Эту мазь придумал самый умный клирик.
Миула наклонилась вперёд:
— Читай по губам. Эта мазь — ядовитое собачье дерьмо.
— Ты ругаешься как пьяный мужик! — возмутилась Болха. — Тебе следует вымыть рот.
— Следует. — Спрыгнув с табурета, Миула подошла к шкафу и открыла дверцы. — У нас ещё остался ячменный спирт?
— Последнее средство, — вздохнула Болха. — Мазь из мёда, корицы и ртути.
Миула резко обернулась:
— А ты знаешь, я с тобой согласна. Посягать на территорию бога нельзя. Вернёмся в Фамаль, я лично сожгу труды ваших клириков.
Послышался стон королевы. Женщины дружно подхватились и побежали в опочивальню.
— 2.42 ~
Рэн надеялся, что небольшое путешествие поможет ему помириться с матерью. Скоро исполнится два года, как они приехали из Дизарны в Шамидан. За этот маленький отрезок времени они умудрились отдалиться друг от друга. Рэн ощущал пустоту и боль там, где хранились священные законы сердца. Один из законов гласил: никогда не обижай мать.
Лейза пожелала ехать верхом. Погрузив на вьючных лошадей баулы, отряд покинул Фамаль и поскакал рысцой на восток. Чтобы не менять по дороге коней, всадники двигались в умеренном темпе, устраивали привалы на лоне природы, ночевали в постоялых дворах. Рэн словно вернулся в беззаботное прошлое. Смеялся над шутками сэра Ардия, подтрунивал над рыцарями, купался с конями в водоёмах. Затаив дыхание, слушал голос матери и целовал ей руки.
Остановившись на последний ночлег, он послал в Мэритский замок гонца, предупредить о приезде пяти десятков рыцарей с эсквайрами и слугами. Вечер провёл как обычно: за столом в таверне. А когда Лейза и Ардий поднялись, чтобы отправиться по комнатам, — вышел на крыльцо.
Над округой стоял звон цикад. Лунный свет заливал долину, покрытую разнотравьем. Пахло близкой осенью. Дорога узкой лентой бежала к тёмному холму на горизонте. За холмом роща, за ней степь, поросшая высокой травой с пушистыми метёлками. А там уже рукой подать до Мэритской крепости. Рэн хотел подарить её младшему сыну. Отдал сыну батрака…
— О чём думаешь? — прозвучал за спиной голос Лейзы.
— У меня странное чувство, — ответил Рэн и шагнул в сторону, освобождая на маленьком крылечке место для матери.
Она встала рядом:
— Какое?
— Странное, — повторил он. — Мне хочется сбежать.
— Ты… не хочешь видеть Янару?
Рэн заложил большие пальцы под ремень на поясе:
— Я очень по ней соскучился. По ней и детям. Но сейчас у меня плохое предчувствие.
— Если бы у них что-то случилось, нам бы сообщили. — Лейза проследила за взглядом Рэна; он не мигая смотрел на холм. — Сколько ещё ехать?
— Около пяти часов.
— Если выехать сейчас, на восходе солнца будем на месте.
— Ты не понимаешь. Мне хочется вернуться в Фамаль. — Рэн качнулся с пятки на носок. — Идём спать.
Не дожидаясь ответа, вошёл в таверну и направил шаги в пристройку для постояльцев.
Утром блестящая кавалькада на конях под шёлковыми чепраками покинула двор таверны и поскакала галопом к закрытому холмом горизонту. Бряцали золочёные доспехи, на ветру хлопал пурпурный штандарт, под копытами клубилась пыль, из трав вспархивали перепуганные пичуги.
Солнце не успело добраться до зенита, когда впереди показались серые крепостные стены. Надвратную башню венчал зелёный флаг с двухголовым волком. Подъёмный мост опущен, ворота открыты. Замок ждал гостей.
При виде короля обитатели крепости склонились в низком поклоне. Нянька взяла на руки сероглазого мальчугана в льняном костюмчике и, придерживая на его голове соломенную шляпу, быстро скрылась за хозяйственной постройкой.
Рэн осадил коня возле господской цитадели. Посмотрел на окна. Супруга не вышла его встречать.
Наверху лестницы появилась мать Болха:
— Ваше величество! Леди Хилд! Прошу вас пройти за мной. — И сопроводила их на третий этаж.
В передней комнате находился Бари. Опираясь на клюку, отвесил поклон и пробормотал:
— Ваше величество…
Болха не дала ему договорить. Оттеснив его к стене, открыла дверь в гостиную:
— Прошу вас, ваше величество.
Переступив порог, Рэн уставился на лежащее в центре стола кольцо с пурпурным камнем, подаренное супруге в день бракосочетания.
— Янара, милая, — произнесла Лейза вкрадчивым тоном. — Мы рады видеть тебя в здравии.
Рэн перевёл взгляд на жену. Она стояла в ореоле солнечного света, хрупкая, нежная, беззащитная. Льняные волосы словно светились. На безупречном лице никаких эмоций. И лишь в глазах читалась обречённость.
— Простите, миледи. Я хочу поговорить с супругом наедине.
Лейза не двинулась с места.
— Поговорим завтра, — произнёс Рэн и, не понимая, что с ним происходит, попятился к двери.
— Мы поговорим сейчас, — вымолвила Янара.
Рэн выдавил улыбку:
— Я рано за тобой приехал? Хорошо, поживи здесь ещё немного. Когда за тобой приехать? Через месяц? Через два?
— Тебе нужен наследник, Рэн. Я тебе его подарила, но ты от него отказался.
— Янара, не начинай. Для меня и для королевства это закрытый вопрос.
— Тебе нужен здоровый и сильный наследник. А я нужна своим детям. У меня их трое. Я не могу рисковать своей жизнью. Я больше не разделю с тобой ложе.
Рэн изменился в лице:
— Мы поговорим завтра утром. И без свидетелей.
— Я не изменю своего решения, Рэн. Очередная беременность убьёт меня. Я не хочу умирать.
Он в два шага пересёк гостиную. Сжал плечи супруги:
— Янара, ну что ты такое придумала? Мы подождём пару лет. Пять, десять — сколько потребуется. Попробуем ещё раз, когда ты окрепнешь.
— Что ты будешь делать эти пару лет, пять или десять?
— В смысле?
— Если в твоей постели не будет меня — кто займёт моё место?
— Никто.
— Твоя жизнь не должна останавливаться, Рэн.
— Я люблю тебя!
— И я люблю тебя. Но детей я люблю сильнее. Отказ от исполнения супружеского долга — это веская причина для расторжения брака?
Рэн отшатнулся. Ему казалось, что стук его сердца разносится по всей крепости. Вынырнув из оцепенения, резко развернулся и вышел из покоев.
— Янара, милая… — прошептала Лейза.
— Не надо, миледи. Не надо! Вы делаете меня слабой, а я должна быть сильной. Сейчас я должна быть сильной! Ничего не говорите, не надо.
Лейза прислонилась спиной к стене и прижала к губам сцепленные пальцы.
Рэн кружил по винтовой лестнице, оскальзываясь на ступенях. В голове звучали слова Святейшего отца: «Все мы попали в демоническую воронку». И он… Он тоже оказался в демонической воронке.
Очутившись во дворе, подошёл к бочке и, упираясь руками в деревянные края, опустил голову в воду. Выпрямив спину, посмотрел на солдат и работников, делающих вид, что они ничего не замечают и занимаются своими делами. Кивком подозвал вышедшую из башни мать Болху:
— Это ты её надоумила?
Монахиня сжалась в комок:
— Я не понимаю вас, ваше величество.