Наконец сквозь снежную поволоку проступили очертания Королевской крепости. Ворота закрыты. На башне не успели установить флаг избранного этим утром короля. Пурпурный штандарт торчал из бойницы, оповещая о том, что новость сюда уже долетела.
Под слабеющим снегопадом Лейза и Киаран осторожно прошли по узкому мостику-трапу, перекинутому через ров. Миновали низкую калитку и ступили во двор замка. Ничего не объясняя кастеляну, Лейза потребовала показать ей опочивальню королевы Эльвы.
Обставленная старой мебелью комната находилась на верхнем этаже господской башни. Узкое окно почти не пропускало света. В спёртом воздухе до сих пор витал запах смерти. В полумраке чудилось движение теней.
Кастелян предложил принести факел или лампу. Лейза отказалась и велела кастеляну уйти. Обогнув кровать с выцветшим атласным балдахином, перевернула напольный шандал вверх основанием и вытащила из полой стойки свёрнутый в трубочку лист бумаги.
Отряд незамедлительно отправился в обратный путь.
На землю опускались ранние сумерки. Следы припорошило, но кони уверенно двигались рысью в нужном направлении. Оказавшись в роще, перешли на шаг, прядая ушами и недовольно фыркая, когда с крон деревьев падали с шелестом снежные шапки.
Киаран поглядывал на Лейзу. Чего она ждёт? Почему не проверяет находку? Вдруг это не то, что она искала, и придётся возвращаться. Словно прочтя его мысли, Лейза осадила лошадь, спешилась и побрела, утопая в сугробах, между молочными стволами берёз. Киаран приказал воинам оставаться на месте и, спрыгнув с коня, двинулся следом.
Она шла неровной походкой, как человек, поднявшийся с постели после продолжительной болезни. Подол плаща лизал снег, припорашивая углубления, оставленные её сапогами. Тихий снегопад укутывал ей плечи, покрывал берет белой вуалью. Лейза спотыкалась, и снежинки осыпались с одежды, как тополиный пух.
Киаран смотрел ей в спину и пытался понять, чей голос он слышит: тела, разума или души. Рэн быстро бы с ними разобрался, а для Киарана было всё внове: бурлящая в жилах кровь, что-то острое и нежное в сердце и беспомощность рассудка перед притяжением этой женщины.
Лейза уселась в сугроб и вытащила из манжеты рукава сложенный вчетверо листок. Сообразив, что она хочет прочесть стихотворение супруга одна, без свидетелей, Киаран остановился. Секунды складывались в минуты, а Лейза смотрела на лист, будто ожидая, когда его засыплет снегом. Затем легла навзничь, прижимая находку к груди.
Киаран потоптался на месте. Собравшись с духом, сел рядом с Лейзой, избегая смотреть ей в лицо. Она зубами стянула с руки перчатку и мазнула пальцами по глазам.
Он тихо спросил:
— Вы плачете?
— Снег, — так же тихо ответила Лейза.
— Воспоминания, — произнёс Киаран, впервые в жизни испытывая ревность. К кому? К человеку, умершему двадцать лет назад! С ним точно творится что-то странное.
— Лучше бы я этого не видела, — сказала Лейза и скомкала бумагу в кулаке.
— Что вы делаете?! — Киаран разжал её пальцы и забрал лист.
Бумага намокла, буквы смазались, но текст удалось прочитать.
Белую кость проверяя на прочность, Жизнь истязала упрямое тело. Тьмой окружённая, злобой и ложью, Изнемогала душа и слабела. Щедро омытая кровью пурпурной, Ввысь воспарила птицей свободной. И засверкали золотом крылья, Мрак превращая в свет первородный.
— Обычное стихотворение. Чем оно вам не понравилось?
Лейза протяжно вздохнула:
— Человек, обречённый на смерть, зачастую обладает двойным зрением. Он видит прошлое и будущее одновременно.
— Думаете, это пророчество? — Киаран пробежал глазами по строчкам. — Ничего пророческого не вижу.
— Смысл предсказания познаётся только после того, как оно сбудется.
— Пророчества сбываются, если в них верить. Ваш сын не верит. И вы не верьте! — Сложив листок, Киаран спрятал его в карман и склонился над Лейзой. — Вы похожи на тающего снеговика.
Она прошептала:
— На снежную бабу.
— На снежную леди.
— Как скажете. — Лейза сомкнула веки.
Киаран вытер ладонью бисеринки-капли с её щёк:
— Ну вот… Так-то лучше. — И, не совладав с внезапным порывом, коснулся губами её губ. — Это сложно назвать поцелуем, но, если хотите, дайте мне пощёчину.
Лейза посмотрела на него тоскливо:
— Странно… Вы не обросли корой. С вашим родом занятий вы должны были стать железным деревом с корнями-цепями. Все ваши предки были прикованы к Ночному замку, а вы…
— Я рядом с вами, — прошептал Киаран и впился ей в губы.
Она упёрлась руками ему в грудь.
— Вам неприятно?
— В вас слишком много жара и слишком мало света, — проговорила Лейза и, выскользнув из-под Киарана, протянула руку. — Отдайте бумагу.
Спрятав листок за манжету рукава, встала и, отряхивая плащ, направилась к отряду. Сидя в сугробе, Киаран не сводил с неё глаз. В таких делах не бывает слишком много жара. Мало света… Какой ей нужен свет?
На подъезде к Фамалю Лейза придержала лошадь и повернулась к Киарану:
— Мы друзья или враги?
Ему не понравился холодный тон и требовательный взгляд. Желая направить беседу в шутливое русло, Киаран произнёс:
— Огласите весь список вариантов, миледи.
— Их только два. — Тон ничуть не потеплел, взгляд не сделался мягче.
Киаран стёр с лица игривое выражение:
— Друзья, леди Хилд.
— Это хорошо, — кивнула она и послала кобылу к закрытым городским воротам.
— 1.39 ~
Двери открыла дородная женщина.
— Чего тебе, мальчик? — спросила она улыбаясь. Её голос утонул в смехе праздной толпы, заполонившей улицы города.
Гилан задохнулся от возмущения. Кто мальчик? Он?! К нему ещё никто так не обращался.
— Язык отморозил или дверью ошибся? — поинтересовалась женщина и перевела взгляд на мужика, поливающего сугроб струёй мочи. — А ну пошёл отсюдова! Пьянь трактирная! Совсем стыд потерял?
Гилан прокашлялся в кулак:
— Вы швея?
— Ну да, швея, — кивнула она. — Заходи, а то комнату выстудим.
Не дожидаясь, пока незваный гость переступит порог, схватила его за рукав, втянула в дом и закрыла дверь. Вмиг стало тихо.
Очередная наглость незнакомой тётки вызвала у Гилана желание достать нож и перерезать ей горло. Он затолкал ладонь под куртку и сжал в кулаке рукоять без гарды. Силясь успокоиться, пробежался взглядом по комнате. Мебель убогая, потолок низкий, в окнах пергамент, в воздухе запах горящего масла. На стенах углём нарисованы женские фигуры в нарядах.
— Мне велели забрать платье для вдовы.
— Тебя прислали из Фамальского замка? — уточнила швея.
— Оттуда.
— Чего ж Найла не пришла?
— Кто такая Найла?
Швея посмотрела с подозрением:
— Ты что ж, не знаешь, как зовут личную служанку вдовы?
— Не знаю. Зачем мне знать её имя?
— Может, ты и вдову не знаешь?
— Знаю. Леди Янара Мэрит.
— Это она прислала тебя за платьем? — допытывалась швея.
— Нет. В Женскую Башню мужчины не ходят. Меня попросил кастелян. А Найла, или как её там, не придёт. Служанкам запретили покидать замок. Не видите, что на улицах творится?
— Мне осталось пришить застёжки, — произнесла швея с сомнением в голосе. — Как платье будет готово, сама принесу.
— Коннетабль королевской гвардии приказал чужих в замок не впускать. Завтра коронация. Или вы не знаете, по какому случаю народ празднует?
Швея пожевала мясистые губы:
— Ладно. Приходи утром.
Гилан передёрнул плечами. Такое простое задание, а он не может с ним справиться. Вот же упёртая тётка!
— Мать короля пригласила вдову на ужин. И в чём пойдёт леди Янара? В платье монашки? Она не монашка!
Швея сдалась:
— Хорошо. Иди, погуляй чуток.
— Я здесь подожду, — сказал Гилан и сунул женщине в руку две медные монеты.
— Праня! — крикнула она. — Освободи лавку у жаровни! И принеси тряпку господину под сапоги. — Завязав на груди концы платка потуже, принялась раскладывать на столе чёрно-белое платье.