— Отставить! — крикнул Киаран. Посмотрел на голосящих крестьянок. Позади них увидел шестерых мужиков и наклонился к командиру сотни. — Это батраки из холостяцкого угла?
— Да, милорд.
— Давай их сюда.
Выродки схватили мужиков за вороты рваных курток и волоком притащили к Киарану.
— Откуда вы здесь? — спросил он.
— Приблудились. Решили перезимовать. Хозяин берёт за постой по-божески, — ответили наймиты вразнобой.
— Видели, как сборщики подаяний насиловали девок?
Батраки переглянулись:
— Видели, ваша милость.
— А как мальчиков насиловали, видели?
— Видели.
— Чем в это время вы занимались?
— Ничем, ваша милость. Спать легли.
— Почему не остановили насильников?
— Это не наше дело, милорд. Мы не здешние.
Киаран потёр подбородок:
— Где вы были, когда бабы с топорами на насильников накинулись?
— В чулане сидели.
— Из-за вас началась резня, а вы в чулан залезли?
Человек с копной огненно-рыжих волос выпучил глаза:
— Чего это из-за нас? Мы платим за угол исправно, на пол не плюём, посуду не бьём, вшей за столом не давим, нужду справляем в отведённом месте. А всё остальное нас не касается.
— Снести им головы, — приказал Киаран и движением бёдер послал коня вперёд.
За спиной прозвучало:
— За что, ваша мило… — И говоривший захлебнулся словами.
Крестьянки кинулись к старосте. Рыдая и смеясь одновременно, облепили его как тля виноградную лозу. Дети обхватили ноги матерей, зарылись лицами в юбки.
— Будя вам, бабоньки, будя, — бормотал старик растроганно.
Киаран не оглядывался. Правильно он поступил или нет?.. Наверное, правильно, раз на душе стало светло.
Отряд тронулся в обратный путь. Кони бодро шли по тропам, которые сами же протоптали. В местах прошлых ночёвок лежал неиспользованный хворост. Крестьяне в деревнях осмелели: уже не разбегались кто куда, а выглядывали из-за плетней и сараев. Киаран не знал, что придало людям храбрости, и подозревал, что стоит ещё пару раз проехать по этим селениям, и люди начнут с ним здороваться, как со старым знакомым.
Через несколько дней всадники свернули с проторённой дороги — она вела в Ночной замок — и двинулись по направлению к столице. Жеребцы трусили по целине, вздымая копытами клубы снега. Тяжелее всего было пробираться через лес. Разведчики тщательно осматривали местность. Отряд следовал за ними со скоростью мула, огибая занесённые вьюгой овраги, болота и буреломы.
Когда до столицы оставалось около двадцати лиг, а это почти три дня пути по бездорожью, наконец-то появился тракт. Кони, истосковавшиеся по скачке, понеслись во весь опор. Пространство вокруг содрогалось от мощного храпа. Казалось, гудела и тряслась сама земля. И тут, как назло, Киаран заметил столб дыма. Его источник скрывала гряда холмов, поросших молодыми елями.
— Чей это феод? — крикнул он, осадив коня.
Командир отряда зубами стянул с руки перчатку, вытащил карту из притороченной к седлу сумки, провёл по рисунку пальцем:
— За холмами королевский домен. Похоже, горит Калико.
Калико — город купцов — по праву считался самым богатым населённым пунктом в Шамидане. С церковного языка название переводилось: «золотая рыбка».
В другое время Киаран спокойно продолжил бы путь. Теперь же он отвечал за порядок в домене короля и не мог проехать мимо. Если в Калико случилась беда, лорд Верховный констебль обязан находиться там.
Командир сотни выслал разведчиков вперёд. Проверил боевую экипировку Выродков и направил взгляд на Киарана.
— Выступаем! — произнёс Киаран, сопроводив приказ жестом. И прошептал себе под нос: — Зачем я туда посмотрел?
— 1.47 ~
На въезде в город дорогу путникам преградили стражники на откормленных как на убой лошадях: тучных, лоснящихся, со складочками на шеях. Зато воины выглядели бравыми солдатами. Назальные шлемы, названные так из-за узкой пластины для защиты носа, отполированы до блеска. На кожаных доспехах гравировка в виде стоящей на хвосте рыбы. Руки в добротных рукавицах сжимали рукояти мечей, вложенных в кожаные ножны. Лучники на городской стене настороженно наблюдали за происходящим у ворот, держа луки наготове.
От группы воинов отделился человек. Угрюмое лицо, глубокие заломы на лбу и сверлящие глаза подсказали Киарану, что перед ним командир городской стражи.
Командир взглянул на вымпел цвета королевского дома, но без геральдики. Сообразив, что в город пожаловал посланник короля, посмотрел на охранный жетон Киарана и потребовал показать охранную грамоту.
Киаран дал ему документ и обратил взгляд на воинов, стоящих у ворот. Их вид свидетельствовал о готовности закрыть створы и отрезать своим товарищам путь к спасению, если вдруг начнётся потасовка.
Командир ознакомился с содержимым грамоты:
— Я не могу впустить ваших спутников в город, милорд.
Киаран стиснул в кулаке поводья:
— Ты не умеешь читать?
— Умею. — Командир вернул документ. — В нём говорится о лорде Верховном констебле Киаране Айвиле и нет ни слова о Выродках.
— Ты считаешь, что ставленник короля должен разъезжать по королевству без охраны? — спросил Киаран, пряча грамоту за пазуху.
— Нет, не считаю. В Калико вашей жизни ничто не угрожает, милорд. Если хотите, я приставлю к вам стража.
— Не заставляй меня прибегать к угрозам.
— Вы меня не поняли. Перед лордом Верховным констеблем ворота Калико всегда открыты. Выродки останутся здесь.
Киаран взялся за рукоять меча:
— Не понимаю, почему твоя голова до сих пор на плечах?
Сзади застонала тетива луков.
Глядя знатному гостю за спину, командир помрачнел:
— Вы переживаете за своих людей, а я за своих. В чём моя вина? Я наслышан о Выродках. Боюсь, натворят они делов.
Киарану стоило дать знак, и все стражники, находящиеся в поле зрения Выродков, упали бы замертво. Но сюда он прибыл не как хозяин наёмников. Не оборачиваясь, Киаран движением пальцев приказал им опустить луки.
— Я, лорд Верховный констебль, правая рука короля, обещаю, что мои люди никому не причинят зла. Тебе достаточно моего слова?
После недолгих раздумий командир тяжело вздохнул:
— Вполне.
Отряд миновал ворота и оказался на широкой улице. С одной стороны возвышалась городская стена, к ней примыкали торговые палатки. С другой стороны улицы стояли двухэтажные каменные дома под добротными деревянными крышами. Из окон высовывались жители, кутаясь в шерстяные накидки и безжалостно выпуская тепло из комнат. Покупатели яростно торговались с продавцами, мужики катили по утоптанному снегу тележки с баулами и ящиками. Откуда-то доносились крики, визг, смех и дикое ржание лошадей. Пахло гарью.
— Что у вас происходит? — спросил Киаран, озираясь.
— Свадебные скачки, ваша милость, — ответил командир. — Купцы детей женят. Гости празднуют.
Киаран посмотрел в небо, подёрнутое дымом.
— Что горит?
— Склад на окраине догорает.
— Долго догорает. Я заметил дым несколько часов назад.
— Там барахла много. До утра будет дымить.
— Пострадавшие есть?
Командир пожал плечами:
— Скачки закончатся, съезжу, посмотрю.
Шум быстро приближался.
— Лошади скачут по улицам? — нахмурился Киаран. Он думал, что состязание проходит в специально отведённом месте.
Командир кивнул:
— По окружной. Она самая широкая. — Обернулся к Выродкам. — Растянитесь. Вот так. И держитесь поближе к воротам.
Стражники на городской стене заорали:
— Берегись! Берегись!
Прохожие кинулись в переулки. Мужики откатили гружёные тележки к домам и вжались в стены. Торговцы засуетились возле прилавков, накрывая товар дерюгой. Зеваки в окнах радостно загалдели. Из-за поворота появился табун, при виде которого Киарану стало жарко под ледяным ветром.
Впереди летела кобыла, наряженная невестой: на голове развевалась белая вуаль, спину и бока прикрывала кружевная попона, в хвосте бумажные цветы. На ногах женские вязаные чулки, из них торчали копыта. Всадник отмахивался от вуали, как от роя пчёл, бил лошадь каблуками в бока и орал как скаженный. За «невестой» мчались «женихи». На шеях жеребцов болтались широкополые шляпы на завязках. На ногах штанины, примотанные верёвками.