— Святейший отец носит власяницу.
Лейза подняла веки:
— Что?
— Зачем власяница престарелому человеку? С какими порочными желаниями он борется? Я спросил его: «Зачем она вам?» Он ответил: «Привык». К власянице невозможно привыкнуть! От одного её вида у меня зачесались руки.
— Я плохо разбираюсь в Единой вере.
Киаран покачал головой:
— Они сами в ней толком не разбираются. Знаете, что мне сказал по секрету один священник? Они ввели обычай сжигать усопших, потому что людей умирает много. Их негде хоронить. На кладбищах сплошные костницы, возвышаются как замки. А нас священники убеждают, что в погребальном костре сгорают грехи. Чушь собачья!
— Да что же вы так злитесь? — опешила Лейза.
— Чёрные монахи, белые… Откуда они взялись? — говорил Киаран, подтягивая конскую подпругу. — Чёрные хоть молитвы читают. А белые? Молчат! Где они собираются, какую веру исповедуют — никто не знает. Ходят слухи, будто они творят чудеса, но я этому…
— Так и есть.
Киаран уставился на Лейзу:
— Вы тоже слышали?
— Мне рассказывала мама. Она не доносила меня три месяца, проходила в тягости всего полгода. Я родилась мёртвой. Мама послала за священником, а пришёл белый монах. Он достал меня из гробика, прижал к себе и держал, пока я не заплакала.
— Ваша мама выдумщица.
— Ещё какая! — рассмеялась Лейза и, посмотрев на ветви-корни дерева, надсадно вздохнула. — Я хочу вернуться в Фамаль.
— Хорошо, — согласился Киаран. — Завтра поедем.
— Нет-нет! Вы оставайтесь.
— В столице ждёт работа, а здесь мне нечего делать.
Киаран проводил Лейзу до выезда из логова Стаи, приказал Выродку позвать Гилана и проследовал в казарму.
Сын явился незамедлительно. Ступив в вытянутое помещение, заставленное лежанками, смёл метёлкой снег с сапог и штанов. Расположился за длинным столом и с вниманием посмотрел на сидящего напротив отца.
— Так уж получилось, что я взвалил на тебя все обязанности, — произнёс Киаран. — Не тяжело?
— Мне нравится. Только последнее время никто Выродков не нанимает.
— Зима. Тут уж ничего не поделаешь. Межсезонье закончится — появятся и заказчики. Не забывай спрашивать, против кого они собираются воевать.
— Это первый вопрос, я знаю.
Киаран провёл ладонью по шероховатой доске:
— Мне нужна твоя помощь.
Гилан вскинул брови:
— Помощь? Вам?
— К югу от Фамаля находится город Калико. Им заправляют купцы. Скрывают от короля доходы, не платят налоги, бучу поднимают. Хотят отделиться от королевства и провозгласить Калико независимым городом. Зажрались, одним словом. Как им прочистить мозги? У меня уже есть план, но я хочу послушать тебя.
— Ладно. — Пальцы Гилана прошлись волной по столешнице. — Почему они хотят отделиться?
— Говорят, что сами себя кормят, сами ловят воров. Даже свою монету чеканят — под прикрытием монастыря. Называется «рыбка». «Рыбки» золотые и серебряные, медных нет.
— Каким образом они скрывают доходы?
— Совершают сделки на кладбище. Кладбище относится к церкви, а церковь освобождена от налогов. Всё вроде бы законно, но это в корне неправильно.
— Сколько там стражников?
— По две дюжины на каждых воротах и полсотни ночных сторожей, — ответил Киаран.
— Если бы я содержал разбойников, как некоторые лорды, — произнёс Гилан, — я бы отправил их в Калико хорошенько пощипать купцов. Чтобы они прибежали к королю и попросили защиты. После такого они ещё долго не заикнутся о независимости. Выродки такими делами не занимаются. Поэтому всё, что я могу, это разослать по городам мальчишек. Они распространят слух, что в Калико никудышная охрана и много денег. Уверен, что в харчевнях сидят люди, которые доносят или продают сведения главарям банд.
Обсудив с сыном детали, Киаран поскакал в замок. На полдороге развернул коня и направился на монастырское кладбище. Привязав поводья к ограде, битый час бродил по тропинкам, надеясь увидеть странные тени или услышать подозрительные звуки. Плюнув, сел на обломок надгробия и уставился на руины часовни. Так вот откуда у Лейзы дар — она вернулась с того света.
— 2.3 ~
— Мы уедем, и всё? — спросила Янара, надевая шерстяные чулки.
— И всё. — Рэн одёрнул рукава рубашки и задумался. — А как ты хотела уехать?
— Мы никак не отблагодарим лорда Донте?
— Дворяне обязаны давать кров королю и его свите, кормить и обеспечивать всем необходимым.
Янара опустила подол платья и перебралась с кушетки на табурет, стоящий перед трюмо. Глядя на своё размытое отражение в зеркале, прошлась гребнем по волосам:
— Я случайно подслушала разговор слуг. Ваша свита…
— Наша свита, — поправил Рэн.
— …съела все запасы. Лошади умяли всё сено. Сборщики оброка поехали по деревням, чтобы не дать хозяевам умереть с голода.
— Если я отблагодарю Донте за гостеприимство деньгами, мне придётся благодарить подобным образом каждого лорда, у кого я остановлюсь. В таких делах не должно быть исключения. Понимаешь?
— Понимаю, — приуныла Янара.
— И с какой стати я должен платить? Дворяне пользуются моей землёй. У них есть крестьяне, которые кормятся с моих полей, но платят оброк не мне, а лорду. Будь это военный поход, я был бы обязан содержать вассалов, их слуг, оруженосцев, лошадей. Оплачивать их постой и лечение. Война — очень дорогое удовольствие, и иногда оно того стоит. Однако сейчас с нами не войско. Понимаешь?
— Понимаю, что лучше ночевать в какой-нибудь корчме. Там уж лорды не скупятся. Хозяева считают доход после нашего отъезда и радуются. Успокаивает одно: лорд Донте тоже радуется нашему отъезду.
Застёгивая куртку, Рэн с улыбкой посмотрел на жену. Вместе с ненужными вещами она оставила в Фамальском замке и свою стыдливость. Не притворялась по утрам спящей, как делала это раньше. Не отворачивалась, когда супруг, потягиваясь, ходил нагишом по комнате. Обматывалась простынёй и беззлобно ворчала, собирая с пола его одежду. Смеялась, когда в умывальне Рэн брызгал на неё водой, а потом скидывала с себя намокшую простыню и отдавалась мужу с той же страстью, с какой отдавалась ночью. Только ради этого стоило отправиться в поездку.
— У тебя появилась странная привычка, — проговорила Янара, закалывая волосы на затылке. — Раньше ты не пел перед сном.
— Тебе не нравится мой голос? — хмыкнул Рэн, завязывая на поясе ремень. — Или у меня нет слуха?
— Мне нравится твой голос, и слух у тебя есть. Но текст песенок… Ворота, бараны, палки, ёлки — что это за песни?
Рэн пожал плечами:
— Песни как песни. Их распевают трубадуры.
Ничего-то она не понимает. Ему тяжело лежать рядом с ней и не думать о близости. Рэн не придерживался запретов, ему было плевать, сегодня среда или суббота, религиозный праздник или полнолуние. Однако он не притрагивался к супруге, когда заниматься любовью не позволяли определённые процессы, ежемесячно происходящие в женском организме. Из-за них и пришлось принять приглашение лорда Донте и задержаться в поместье на некоторое время. В Фамальском замке в такие дни Рэн спал отдельно, подальше от соблазна. Здесь же он проводил ночи в одной постели с супругой. И для этого была причина.
Чего уж греха таить, мужчинам нравятся красивые женщины, коей являлась герцогиня Кагар. Будучи наблюдательной и сообразительной, Янара заметила, что Рэн проявляет к Бариссе далеко не дружеский интерес. Не разбираясь в мужских пристрастиях, она неверно истолковала внимание мужа к новой знакомой: любование женской красотой приняла за желание обладать. Рэн решил проводить ночи в супружеской постели, чтобы Янара не подозревала его в неверности и ни о чём плохом не думала. Он подарил ей душевное спокойствие, а себя обрёк на муку. Его тело требовало близости, а он пел о ёлках и палках, воротах и баранах, чтобы утихомирить плоть.
Застегнув под горлом пряжку плаща, Рэн помог Янаре надеть шубу и развернул жену к себе лицом: