Лейза не выходила из Женской Башни. Спала в палатах Янары на кушетке. Днём поднималась на обзорную площадку и подолгу смотрела на город. Иногда спускалась на нижний этаж, чтобы узнать от верной служанки последние новости. Возвращалась мрачнее тучи, садилась в кресло и наблюдала, как Таян расхаживает по опочивальне, держа за пазухой младенца и что-то нашёптывая ему на ушко. Маленькая нянька денно и нощно обращалась к духам предков с просьбой дать малютке сил и отогнать болезни.
Женщины не затрагивали скользкую тему: преждевременное рождение мальчика. Не говорили о короле и не строили догадок, как развернутся события дальше. Вместе радовались, когда малыш наконец-то взял грудь. Смеялись, когда он зевал или чихал. И задумчиво разглядывали его тёмно-синие глаза, словно подёрнутые мутной плёнкой.
Вернувшись с очередной встречи с осведомительницей, Лейза расположилась в кресле и подпёрла подбородок кулаком.
— Его же не сбросят с крепостной стены? — прошептала Миула, делая вид, что собирает с ковра соринки.
Лейза украдкой бросила взгляд на Янару, стоящую возле окна, и наклонилась к служанке:
— Кто тебе сказал такую чушь?
— Услышала на кухне. Стряпуха сказала. Мол, есть такая традиция: сбрасывать с городской стены детей неверных жён. Сказала, что люди ждут, когда король приедет и сделает это.
— Королеву нельзя обвинить в неверности.
Миула покачала головой:
— Нельзя. — Подползла к Лейзе поближе и села на пятки. — Надо было убить Болху и сказать всем, что она хотела отравить королеву. А самим закрыться в башне и объявить через месяц, что королева разрешилась от бремени.
— Надо было, — вздохнула Лейза.
— А вы отправили монашку за клириком.
— Я надеялась на его помощь.
— Они ни черта не умеют. — Миула мельком взглянула на Таян, напевающую младенцу песенку, и принялась протирать тряпкой ножки кресла. — Никому не говорите, что он родился мёртвым.
Лейза схватила её за плечо и прошептала ей в лицо:
— Он родился живым.
— Я видела младенцев намного больше вашего, — ответила Миула не моргнув глазом. — И могу отличить мёртвого от живого. Если вы кому-то скажете, что мальчик родился мёртвым, а потом ожил, половина людей не поверит, а другая половина потребует сжечь младенца на костре вместе с той, кто его оживил. А мы с Таян потом вырежем город. Или вытравим. Мы ещё не решили, что сделаем. Но я точно знаю, что сделаю со Святейшим отцом. Это он настроил всех против нашей королевы. Хотите знать, что мы с ним сделаем?
— Нет. — Лейза откинулась на спинку кресла и прижала к губам сложенные ладони.
Побелев как снег, Янара села на кровать и сцепила руки на коленях:
— Приехал король.
Миула подбежала к окну. Перешла к другому:
— Никого не вижу.
— Я чувствую. — Голос Янары дрогнул.
Таян покачала младенца:
— Тише, маленький, тише. Тебе нельзя волноваться.
Подойдя к оконному проёму, завешенному тряпкой, Лейза отогнула краешек. Во дворе ни души. Повернулась к Янаре:
— Держите себя в руках. Ради ребёнка.
Она подняла полные слёз глаза:
— Это сын короля.
Лейза села рядом с Янарой, обняла её за плечи:
— Я верю, но моей веры мало. Вам должны верить лорды, церковь и народ.
— Как мне это доказать?
— Когда-нибудь Рэн увидит в ребёнке меня или себя и признает его.
Янара вытерла слёзы:
— Когда-нибудь?
— Наберитесь терпения, моя дорогая.
— А если сын будет похож на меня?
— Кроме внешности у любого человека есть характер и повадки. Обязательно проявится что-то от отца. И не забывайте, вы королева! Ведите себя сообразно вашему статусу. — Лейза поцеловала Янару в висок. — Схожу, посмотрю. Возможно, вы ошиблись. Но лучше бы он уже приехал.
Янара велела Таян не выходить из опочивальни, отправила Миулу на лестницу и расположилась в гостиной. Шло время, Лейза не возвращалась. Кормилица дважды приходила покормить малыша. Перед тем как уйти, что-то говорила Янаре, а она, совершенно не понимая смысла её слов, выдавливала улыбку и кивала.
Когда иссякли последние капли надежды увидеть мужа, в комнату влетела Миула:
— Идут! Идут!
Рэн и Лейза переступили порог гостиной. Не успев ни о чём подумать, Янара оказалась в объятиях супруга.
— Тебя нельзя оставлять одну, — говорил Рэн, прижимая её к груди. — Как ты себя чувствуешь?
— Уже хорошо.
— Я чуть не сошёл с ума.
Янара отклонилась назад, посмотрела Рэну в лицо. Все страхи вмиг испарились. Её душа пела и смеялась.
Он поцеловал Янару в губы:
— Как же я соскучился! — Коснулся губами шеи. — Покажешь мне ребёнка?
— Конечно! — Она взяла мужа за руку и завела в опочивальню.
Таян вытащила младенца из-за пазухи. Положила в колыбель.
— Как назвала сына? — спросил Рэн, склоняясь над малюткой.
— Имя сыну даёт отец, — напомнила Янара, даже не пытаясь сдерживать радостную дрожь. Сейчас Рэн возьмёт ребёнка на руки и тем самым признает своё отцовство.
— И кто отец?
Из-под ног ушла земля. Янара схватилась за люльку и едва не рухнула на пол:
— Ты.
— Не я.
Задыхаясь как висельник в петле, она села на кровать. В ушах троекратным эхом прозвучал голос Лейзы:
— А вдруг это твой сын?
— Я не верю в чудеса.
— А вдруг? — не сдавалась Лейза.
Рэн подошёл к разбитому окну. Отогнув край тряпки, посмотрел в лиловое небо:
— Помнишь Плафа?
— Что-то знакомое, но кто такой — не вспомню.
— Он считал, что умеет успокаивать ветер и вызывать дождь.
— Плаф из Дизарны, — протянула Лейза, глядя Рэну в спину. — Конечно помню. Ты ему не верил.
— Он сам себе не верил. А помнишь, как он сказал: «Я вызову снег среди лета и всем докажу, что чудеса существуют»?
Лейза с непонимающим видом кивнула:
— Помню. Он сидел перед кряжем и сутками напролёт бормотал заклинания. Посреди лета с гор сошла снежная лавина и похоронила его под собой. Хороший был человек. Почему ты о нём вспомнил?
— Плаф помог мне понять две важные вещи. Не доказывай то, во что не веришь сам, и не буди то, с чем не можешь справиться. Я не верю в чудеса и не хочу оказаться под лавиной.
— Я понимаю, о чём ты говоришь… — начала Лейза.
Рэн обернулся:
— Оставьте нас с королевой наедине. — Дождался, когда Лейза и служанки уйдут, и опустился на ковёр возле ног Янары. — Я ни в чём тебя не виню. Я не хочу знать, кто отец ребёнка и как это произошло. Единственное, о чём я жалею, так это о том, что после падения Мэритской крепости отпустил тебя домой. Есть ошибки, которых уже не исправить. — Рэн обхватил её колени. — Расскажи, как за тобой ухаживали клирик Хааб и мать Болха.
Выслушав сбивчивый рассказ, известил, что судьба ребёнка решится на заседании великих лордов. Поцеловал Янару на прощание и ушёл.
Янара велела Миуле принести из молельни Книгу Книг. Открыв святое писание наугад, уткнулась в страницы лбом. «Не бросай меня. Ты мне нужен…»
Она молилась всю ночь. На рассвете забрала сына у Таян и принялась ходить по опочивальне, нашёптывая ему на ушко: «Прости его. Когда-нибудь он прозреет и будет жалеть об этом всю жизнь. Есть ошибки, которых уже не исправить. Прости его».
Вечером Янаре сообщили, что заседание состоится утром.
***
Эту ночь она спала как убитая. Открыв глаза, прислушалась к себе. В душе царило холодное спокойствие, словно перед ней открылись тайны всех перекрёстков и окольных путей. Чувства, клокотавшие в её душе накануне, превратились в зверьков, притихших при виде кнута её воли.
Миула и Таян надели на Янару тёмно-зелёное бархатное платье. Оплели её стан пурпурными атласными лентами. Распустили и расчесали волосы, накинули на голову вуаль и возложили корону.