Грохнул выстрел. В две-три секунды егерь совершил самое длинное свое путешествие — от смерти к жизни, осознав, что еще поживет на этом свете. Медведица запнулась, сделала несколько шагов и рухнула к их ногам с дыркой возле глаза. В наступившей тишине отчетливо было слышно, как оба они выдохнули. Дмитрий сначала опустил ружье, потом выронил его, как будто стало оно непосильной тяжестью, и, сделав несколько шагов вбок, упал — ослабевшие от страха ноги не могли его удержать.
— Знаешь, Егор, я очень хотел жить, — бледно улыбнулся он.
— Батюшка, Дмитрий Платоныч, — заплакал егерь, склонившись над ним, — а мне-то… а мне-то, думаешь, помирать хотелось?
— А чего это ты меня вдруг по отчеству? Я для тебя навсегда буду Димкой, как ты для меня навсегда Егор.
Занятые своими страхами, они не видели Павла, стоявшего в нескольких шагах от них. В его побелевшие пальцы, сжимавшие корявый сук, постепенно возвращалась кровь, по мере того как слабела хватка.
1
Платон Павлович Бекешев покинул столицу после суда чести над Петром Ильичем Чайковским, в котором он принял участие как его однокашник по юридическому училищу более тридцати лет назад. Никто из них тогда не подозревал, что с ними в классе учится будущий великий композитор. Была жалоба какого-то барона, что композитор развращает его сына. Самозванные судьи единодушно потребовали от своего соученика добровольного ухода из жизни из страха, что позор однополой склонности Петра Ильича может каким-то образом пасть и на их головы. Не подумали, а кто они есть, чтобы судить гордость России, даже не задали себе вопроса, как это может отразиться на них — ничтожных по сравнению с гением. Страх сделал их безжалостными. Но когда после самоубийства композитора до Платона Павловича донесли слова императора: «Экая беда! Баронов у нас хоть завались, а Чайковский один!» — Бекешев понял, что натворил движимый боязнью за свою карьеру. То было как мгновенное прозрение слепого, потерявшего зрение годы и годы назад. И вот теперь, увидев себя в зеркале, он осознал, что выглядит ужасно, много хуже, чем представлял себе. Платон Павлович почувствовал отвращение к своей профессии, к себе, поддавшемуся беспочвенному страху… Что движет им? Что делает он в этой холодной столице? Ему за пятьдесят, а он, как выясняется, ничего путного не создал, пользы никому не принес, но способствовал смерти гения, прославившего Россию! Прочь отсюда. Прочь!.. Пока не причинил еще больше вреда.
Платон Павлович оставил службу в чине тайного советника и вместе женой и двумя сыновьями покинул Санкт-Петербург.
Бекешевы легко купили усадьбу в средней полосе России. Время дворянских гнезд заканчивалось, потому что старые помещики уходили из жизни, а их наследники не рвались из столиц в провинциальную глушь. Так и вышло с их покупкой: молодой наследник даже не удосужился взглянуть на свое хозяйство. Продажу осуществлял старый управляющий по доверенности. Особняк надо было ремонтировать, обветшавшее хозяйство восстанавливать, и потому имение досталось им весьма дешево.
Когда представители от крестьян пришли знакомиться с новым барином, Платон Павлович, в свое время поработавший в суде, знал, как надо встретить делегацию. Выкажи уважение «обчеству» — и люди будут твои! Крестьян пригласили зайти в дом, и никто не говорил им, чтобы ноги вытирали. Всем нашлись стулья. Народу сразу понравился новый помещик, тем более, что при старом их и к крыльцу-то не подпускали. Бекешев больше слушал, чем говорил. Даже записывал. Вник в общинные проблемы, пообещал содействие… Он сразу объявил крестьянам, что уменьшает выкупные платежи за землю в три раза, и пообещал через пару лет совсем отменить их. Слово сдержал, тем самым больше чем на десять лет опередив распоряжение Витте об отмене этих платежей.
Бекешевы могли позволить себе такую роскошь, ибо глава семейства был богат, да и его жена, Дарья Борисовна, оказалась единственной наследницей семьи потомственных ювелиров. Кроме того, ее рано ушедший из жизни первый муж оставил ей значительное состояние. Она принесла Платону Павловичу в приданое не только большие деньги, но и то, что теряет ценность разве что на необитаемом острове — ювелирные драгоценности, стоимость которых определялась и весом золота, и размером камней, и искусной работой как мастеров далекого прошлого, так и современных умельцев. Она безоглядно любила своего мужа, который был старше ее почти на двадцать лет. С радостью родила ему двух сыновей в достаточно позднем для женщины того времени возрасте. Когда пришел черед Дмитрия появиться на свет, делала кесарево сечение, иначе бы… могло и не быть Дарьи Борисовны.