Может, не зря Ира в него не верила. А разве ее молитва ему поможет? Не сразу вышло тогда. Когда он в первый раз повторил за ней незнакомые ему слова, Ира невольно рассмеялась и сказала, что с таким произношением Создатель при всех его возможностях не поймет ни одного слова. Она была терпелива и научила его выговаривать все правильно.
Он не будет вручать себя ее (и его) Богу — все равно не услышит. Но эти слышанные из ее уст слова, которые он сейчас повторит, помогут ему еще раз увидеть Иру, ибо, когда он читал ее молитву — в окопах ли, в плену — перед ним ясно возникал ее образ. Сейчас, когда жить осталось чуть больше часа, он хочет видеть только эту женщину. Да простят его родные!..
Пусть за ним придут, он будет молчать и — видеть ее.
Бекешев дождался, когда закроется дверца за хозяином, закрыл глаза и начал громко молиться:
— Шма Иизраэль Адонай Элоэйху Адонай Эхад…
36
Темная толпа согнанных со всех домов евреев стояла на небольшой деревенской площади. Староста, у которого были свои счеты к русским — казаки надругались над его дочерью, — подошел к сидящим на лошадях офицерам и доложил, что все жители здесь. Он сам проверил. Только в трех домах остались калеки, неспособные передвигаться, и там уже поставили солдат для их охраны. Немцы переворошили хозяйственные постройки, тщательно протрусили сено, не побрезговали заглянуть во все отхожие места, но русский как сквозь землю провалился. Оставалась надежда, что кто-то из жителей, соблазненный деньгами или обещаниями или запуганный угрозами, прячет его. С угрозами все ясно — жители здесь, и русскому некого брать в заложники. Остались деньги. Время от времени до офицеров доносился тяжелый запах грязных тел, и они невольно морщились. Но сейчас надо преодолеть брезгливость и подойти к ним. Майор был уверен в успехе, хотя уверенность его таяла с каждой минутой. Если бы они хотели выдать этого русского, то уже сделали бы это. Но может, они не знают, что он русский — тот мог представиться им дезертиром, или евреи хотят узнать сначала, какое будет вознаграждение? Это народец всегда был корыстным, всю свою историю… Как он выжил в веках? Ладно, сейчас не об этом…
Он подъехал на лошади к толпе и обратился к ним на немецком, зная, что идиш позволит им точно понять его:
— Господа!
По толпе прошел шорох. Так к ним еще не обращались.
— В вашей деревне прячется человек. Он мог кому-то из вас сказать, что он немец и просто не хочет больше воевать. Но это не дезертир. Это русский офицер.
Толпа заволновалась.
— Более того! — повысил голос майор. — Это казак, переодетый в нашу форму, разведчик. У него сведения, которые, попади они к русским, приведут к тому, что здесь снова появятся казаки. Он подло убил наших товарищей, и мы жаждем его найти.
Офицер смолк и оглядел гомонящую толпу. Прошла минута, но никто не вышел вперед.
— Не бойтесь ничего. Мы защитим ваш дом. А если ваше имущество все же пострадает при поимке казака, мы все возместим.
И опять никто не вышел вперед.
— Более того, мы заплатим награду. И не думайте, что это обман. Мы не будем никуда писать, чтобы вам выдали деньги. Никуда не будем вас посылать за ними. Вы их получите здесь и сейчас.
Майор достал из кармана бумажник и вытащил оттуда все свои марки.
— Вот здесь у меня… — он запнулся, забыв, сколько у него денег точно.
— Господин майор, позвольте мне внести свою долю, — услышал он голос лейтенанта.
Обернулся и увидел, что лейтенант тоже вытащил из бумажника все деньги и протягивает их ему.
— Спасибо, лейтенант, — майор взял деньги и приложил их к своим.
— Господин майор, если позволите, — к нему шел солдат и протягивал несколько марок.
Майор оглядел площадь. Все его солдаты, сломав круг, шли к нему, держа в руках деньги. Они отдавали всё, желая найти этого русского, который несколько часов назад безжалостно убил их товарищей.
Майор принял деньги от всех, сложил их в одну толстую пачку и поднял руку. Почувствовал вдруг, что в горле у него стоит ком. Откашлялся.
— Я даю слово офицера кайзеровской армии, что все эти деньги будут вашими, как только вы укажете место, где он прячется. Вы их получите до того, как мы его найдем.
Когда они покидали деревню, лейтенант подъехал к майору:
— Господин майор, если позволите…
— Я слушаю вас, лейтенант.
— Может, все же стоило переворошить их дома?