— Постой же, проклятое сатанинское отродье! — проговорилъ онъ страшнымъ голосомъ, поднимая свой самострѣлъ съ невѣроятнымъ проворствомъ. — Раненько ты празднуешь свою побѣду и напрасно воображаешь, что я тебя не достану.
Съ этими словами онъ спустилъ стрѣлу. Она свистнула и исчезла въ глубинѣ темной рощи, гдѣ въ ту же минуту раздался крикъ и вслѣдъ затѣмъ глухіе стоны.
— Боже мой! — воскликулъ Гарсесъ, прислушиваясь къ этимъ жалобнымъ стенаніямъ. — Боже мой! а если это все правда?!
И, не отдавая себѣ отчета въ томъ, что происходитъ, внѣ себя, онъ бросился бѣжать, какъ безумный, въ ту сторону, куда послалъ стрѣлу и гдѣ слышались стоны. Наконецъ, онъ подбѣжалъ… Волосы его встали дыбомъ отъ ужаса; слова застыли въ горлѣ; онъ долженъ былъ дрислониться къ дереву, чтобы не упасть. — Передъ нимъ умирала Констанція, сраженная его рукой, плавая въ собственной крови, среди колючаго горнаго терновника.