— Эй, где наши колышки?! — снова швырнул ветер целую горсть голосов.
«Того гляди и Галка встретится, — думалось Мухину. — Она здесь, в этом лесу».
В лесу потемнело. Забарабанили по листве большие капли. Оскар поскорей свернул в ельник, укрылся под кряжистой старой елкой. Внизу, у самого ствола, было сухо и пыльновато, хоть костер разжигай, и копошились муравьи. Но дождь стал проникать и сюда, и Оскар зашагал от елки к елке, выбирая навес погуще.
Около низинки стеной стояла шеренга старых елей, их острые вершины разной высоты напоминали храм Василия Блаженного. Древний лес. Храмовые ели!.. Мухин подошел ближе, раздвинул ветви ближней к нему елки — и аж присвистнул от неожиданности. Множество глаз блеснуло на него.
Ребята сидели прямо на мху, на куртках, на своих рабочих чемоданчиках. Они хохотали. При виде постороннего — все замолчали. А одна девчонка, уставясь на Мухина, громко фыркнула.
— Кончай, ша, — сказал парень.
Две-три девчонки зашептались,
— Гей, славяне, — сказал Мухин. — Здорово! Неплохо устроились.
Он видел, что все они моложе его, и не робел.
— Над нами не каплет, — сказал парень под дружный хохот. Самые простые слова почему-то вызывали у этих ребят громкий, продолжительный хохот. — Присаживайся!
— Присаживайтесь. Вот сюда, — одна из девушек подвинулась.
Оскар сел между толстой девушкой с косичками и каким-то парнишкой. В этой компании он сразу почувствовал себя своим.
— Эй, Женька! — крикнули ребята кому-то в темноту леса. — Где ты там? Давай свою гитару.
— Же-еня-а! Ждем! — подхватили девушки.
Из-за стволов появился Женя, долговязый паренек, остроглазый и длинноносый, с ухватками штатного местного комика. В руках он держал брезентовый мешок.
— Ну где ж твоя стукалка? — спросил чей-то тенорок.
— Нет больше стукалки! — ответил Женя, пощелкивая пальцем по какому-то деревянному предмету в мешке. — Надоели гитары, у всех теперь гитары. Все! Сменял!
Ребята разочарованно переглянулись.
— А это что? — Женька с ужимкой вытащил из мешка какой-то круглый инструмент.
— Это арбуз! — не растерялась толстушка с косичками. — С двух сторон срезанный.
— На арбузе только ты играешь, — отпарировал Женька. — Банджо, хлопцы!
— Женька, на «банджу» перешел?
— Ну, валяй, играй!
— Жень, спой «Я потомок Мамая»!
— Женька, давай «Провожала бабуся пирата»!
Женя поставил прямо напротив Мухина два чемодана, один на другой, уселся, потренькал на струнах, прислушался. Настроив банджо, он откинулся, сделал потешную мину и запел. Ребята заржали, хотя ничего смешного в песенке не было. Веселье продолжалось долго. Женька пел разные песни. А под конец затянул «Провожала бабуся пирата». Парни серьезно и мрачно ему подпевали мужественными голосами, иногда всхлипывая и вытирая воображаемую слезу, а девчонки прямо визжали от восторга.
...Зря сирот не обижай:
Береги патроны.
Без нужды не посещай
Злачные притоны...
Скрипуче пел Женя, и лицо его сразу делалось скорбное, старушечье. Старушка, в изображении Жени, наставляла внука, который отправлялся на разбой. Тот хрипло и мрачно (тут Женя преображался в пирата) отвечал заботливой бабусе, что он и без нее знает, что ему делать. А бабуся ласково называла внука «соколом одноглазым». Наконец она надоела своими советами верзиле-бандиту, и он заявил, что пусть тогда сама и отправляется на «дело» вместо него. «Ладно, — соглашалась бабуся: — Я — не ты... Давай выкладывай сюда пистолетов пару».
Дождь захлестал вовсю. Вся группа укрылась под навесом из курток и плащей, натянутым между елок. Там девчонки достали из футляра магнитофон.
— Ну как, будем? — воскликнула толстая с косичками.
— Давай, чтоб согреться! — один из парней включил магнитофон и крикнул остальным: — Братцы, пошли танцевать!
Под навесом сразу стало тесно.
Танцевали парами в обнимку, группами — в шейке, а кто просто скакал и дрыгал ногами в своем собственном танце — в танце без названия — и налетал на деревья и кусты. Хохот стоял оглушительный.
— Ося, здравствуй! Ты откуда здесь?
Галя, в пушистом свитере и техасах, пробивалась к нему в толпе танцующих.
— Га-аля! — Оскар замахал ей рукой.
Галя подошла. Она молча остановилась перед обрадованным Оскаром, сложила руки за спиной и принялась его разглядывать. При этом она наклоняла голову то к одному, то к другому плечу, и по-кукольному расширяла глаза...