Минут через сорок встретились во дворе. Обе в джинсах и свитерах, пальто — небрежно нараспашку, волосы начесаны, торчком, так и стоят нимбами вокруг сияющих девчачьих лиц, в руках — мамины сумочки.
— Мелочь наскребла?
— Ага, полтинник...
— У меня рубль шестьдесят.
— Сойдет... Гидальго доплатят!
— Это которых обольстим?
— Угу... Рыцари.
Девушки пошли к автобусу. Денежный вопрос все же беспокоил более рассудительную Машу.
— Доплатят, говоришь?.. — недоверчиво спросила она — Ну да-а... они «доплатят»! Теперь знаешь какие рыцари пошли...
— Ничего, — расхрабрилась Лена. — А мы только мороженое возьмем.
Еле втиснулись в переполненный автобус. Час пик, народ с работы едет. Даже билеты брать не пришлось, девчонки лишь запахнули пальто плотнее, чтобы не застрять в давке. Выбрались через три остановки.
— Ни фига себе! — вздохнула Ленка. — Как сквозь джунгли продираешься. Чуть пальто не оставила.
— Народишку слишком много развелось, — заметила Маша. — Вот и тесно.
— Пожалуй, в кафе не попадем...
У кафе «Молодежное» и в самом деле уже толпилась очередь. Встали в хвост.
— Сколько на твоих?
— Без четверти семь.
— Скоро пустят.
Кругом на улице уже вспыхивают, горят вечерние огни: бегущие буквы реклам, яркие витрины. Студено, ветрено... Как и вся публика, девчонки ждут открытия кафе. Отворачиваются от ветра, подправляют ладонями прически. Но ветром все равно взвихривает и треплет волосы... У Ленки ее «нимб» совсем разлохмачивается, а по бокам пряди выгибаются, как бараньи рога. У Маши еще ничего, терпимо — ее светлые кудерки кажутся лишь пышнее. Девчонки чуть продрогли на ветру, ежатся, пританцовывают. Скорей бы уж пускали!..
Очередь вдруг ожила, заволновалась. Изнутри к стеклянной двери прошествовал швейцар. Отпирать, однако, не спешил. Генеральская осанистая фигура его, начальственная ухмылка четко рисовались внутри кафе, сияющего как аквариум. Казалось, в волшебно осиянном сосуде важно плавает крупная аквариумная рыбина, в экзотическом оперении, какой-нибудь губастый гуппи или барбус. Он наслаждался в одиночку светом, теплом и музыкой, уже доносившейся из глубины зала: оркестранты репетировали, что ли... А снаружи — синеватые лица жаждущих были в мурашках от холода.
Наконец дверь открылась. Швейцар запускал попарно, чтобы не было пробки. При этом он тонко разбирался в социальном положении клиентов. Кое-кого, кто пристроился случайно и вообще с виду невзрачнее, толстый швейцар грубо оттеснял, пропуская вне очереди солидную пару... Но вот проникли в мир света и тепла и девчонки. Разделись, вошли в зал. Зал был уже полон, мест не было, гремела музыка, медленно порхали официанты... Девушки затоптались на месте, озираясь, куда бы поскорее сесть? Маше стало совсем неловко, ей показалось, что весь зал уставился именно на нее. Переложила из руки в руку сумочку, та, как на грех, раскрылась, посыпались на пол — помадный тюбик, мелочь, что-то еще. Маша заалела от досады и смущения, нагнулась, чтобы все собрать, а Ленка зашипела: «Зачем эту сумку взяла, псих, она старомодная. Такие до войны...» Маша и сама знала, что это не то. Она не умела обращаться с маминой сумочкой — какие-то замочки-защелки, в молодежной современной сумке через плечо — все проще... Ленка тоже растерянно топталась, но решила изобразить лихую улыбку. Улыбка вышла какая-то кривая: один угол рта полез по-пиратски вверх, а глаза глядели угрюмо. Тут на них чуть не налетел официант с подносом, где стояли всякие салаты и бутылка.
— Чего толчетесь на ходу? — рявкнул он шепотом. — Садитесь куда-нибудь...
Девушки неловко двинулись вперед, отыскивая место.
— Назад возврата нет! — трагически продекламировала Ленка. — У меня, кажется, на заду джинсы лопнули... Ой, мама! — Она провела ладошкой сзади.— Это когда на физре ядро метали...
— Давай скорей сядем! — отозвалась Маша. — Вон столик у окна...
Два стула около оконного столика пустовали. Напротив пили кофе и деловито беседовали два парня.
— Мальчики, можно? — произнесла Ленка и жеманно присела на свободный стул.
За ней села и Маша.
Те кивнули. Ленка нагнулась к Маше и шепнула в самое ухо:
— Вот они, наши ханурики... Сейчас завяжем знакомство!..
Парни продолжали свой разговор, не глядя на соседок. Время шло...
— Что-то нас долго не обслуживают, — сказала Маша.
— Безобразие! — возмутилась Ленка и даже плечиком передернула. — Человек!
Ребята замолчали и поглядели на Ленку. Та обратилась к ним: