Карпов смахнул со лба прядь волос и вышел в коридор — покурить, поразмыслить на свободе.
...Да, Аббасов. В сущности, чем он, Карпов, хуже него? Работоспособен, умен. Просто Аббасову везет больше, — думал он.
Тут Карпов посмотрелся в круглое зеркало на стене. Мягкие светлые волосы, лицо матовое, нежное, как у девушки, темные ресницы и брови, вдумчивые глаза. Внешность счастливая. С такой внешностью, да плохо устроиться в жизни? Ерунда. Ведь и работу-то он нашел такую удачную только благодаря своей внешности: соседка по этажу явно симпатизировала ему, она его и устроила через подругу своей подруги, которая там в кадрах работает... Мужчины тоже к нему неплохо относятся.
Это все так. Но что же с документом, с письмом? Не могло же оно само исчезнуть? Вот так взять и исчезнуть? Кто-нибудь наверняка знает тайну его исчезновения. Знает и молчит.
... Конечно, трудно работать, не имея союзников. Надо завести хороших друзей, лучше всего — среди женщин. Он об этом и раньше подумывал, да все руки не доходили. Но сейчас надо. Пора.
Да, но как? С кого начать?
А хотя бы с секретарши Лидочки. Пригласить ее в кино, в ресторан... Нет, ресторан слишком дорого. В кафе...
Он докурил сигарету, вздохнул. Пора идти звонить в Ольховск. Днем он не смог дозвониться: сначала никак не соединяли, а потом все там ушли обедать.
Когда Карпов дозвонился наконец до Ольховского начальства, его разрывало от злобы. Он уже предчувствовал очередной нагоняй из-за металлоконструкций, — пожалуй, еще выговор влепят, чего доброго. Во внутреннем кармане его пиджака лежали две телеграммы: одна из Ольховска, полученная месяц назад: «МЕТАЛЛОКОНСТРУКЦИИ ОТПРАВЛЕНЫ ВОСЕМНАДЦАТОГО С Г» ; другая — сегодняшняя, свеженькая: «ВВИДУ НЕПОСТАВКИ МЕТКОНСТРУКЦИЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СРОКИ ПЛАНА РАБОТ СТРОИТЕЛЬСТВУ ЗАВОДА СОРВАНЫ». Он уже мысленно видел себя за обитыми кожей дверями кабинета Соболева, видел его багровую ряшку с трясущимися щеками, слышал его лающие вопли: «Вы что, не хотите работать с нами? Вы срываете нам работу!..» И он нехорошо и длинно выругался в телефон. В трубке что-то кричал, оправдываясь, ольховский начальник, и голос у него был такой, будто швыряли об стену пустой консервной банкой. Надо ехать в Ольховск, — понял Карпов. Он тяжело надавил ладонью на рычажки телефона. Он смотрел, как они двумя белыми полосками уходят, врезаются в аппарат. Он смотрел пристально, не мигая, стараясь успокоиться, выдавливая на лице свою обычную доверительную улыбку. А потом повернулся к девушке в брюках и попросил ее отпечатать ему командировку в Ольховск. Он сам себе был противен. Ему хотелось, чтобы эта девушка, в затрапезном свитере, причесанная под битника, печатала подольше, как можно дольше. Но она слишком быстро отстучала командировку, и с безразличным видом протянула ему листок.
— Надо выяснить там обстановку, — сказал он ей. И это тоже было лицемерие. Какая там обстановка, просто он хотел смыться от гнева начальства, оттянуть «роковую минуту».
Карпов бережно, едва касаясь, взял из ее рук командировку, улыбнулся томно и простодушно. И, почти не надеясь на положительный ответ, спросил ее:
— Вы свободны сегодня вечером?
Девушка захлопала накрашенными ресницами, сказала:
— Да, свободна.
Вот и конец рабочего дня. Карпов подождал Лиду внизу, у раздевалок. Она сбежала к нему по лестнице, на ходу пригладила ладошкой волосы.
— Я не лохматая?
— Нет.
И вместе они вышли в блекнущий день, в запахи листьев и лета. Из всех учреждений валили толпы народа, у киосков и магазинов росли очереди. Они молчали, не клеился что-то разговор. Лида небрежно и в то же время как-то неловко помахивала замшевой сумочкой на длинном ремне, то закидывала ее за плечо, то брала под мышку. Карпов насвистывал.
— А вы смотрели фильм «Марсела»? — спросил он наконец.
— Да. Приятный фильм, правда? — проговорила она торопливо и поглядела в сторону, потом себе под ноги.
— Не знаю. Я не смотрел. Бразильский, кажется. Или мексиканский?
— Да вроде бразильский, — сказала она, и принялась сбивчиво пересказывать содержание.