Шли по горячей от припека траве.
Вот и любимое их место — трава примята, сено пышно подстелено для лежания. Здесь же валяются и их вещи.
— Сыграем в слова? — предложила Надя, подставляя солнцу лицо.
И вдруг заметила — тенью заслонившую край неба массивную фигуру тети Леры. Она шла в глухом сарафане поверх мужской рубахи и в плотных лечебных чулках.
— Татьяна! Где ты?
— Иду, Валерия Федоровна! — отозвалась Таня. — Обед-то еще не скоро... Ладно, иду!
Ничего не попишешь, теперь от педагога не отвяжешься...
— Иду-у! — повторила с досадой и стала подниматься.
— Неужели тебе не понятно, что я беспокоюсь!..— заговорила тетя Лера. — Заниматься пора. И вообще... ты можешь утонуть.
Девчонки и Вовка нехотя встали.
— Быстро домой, — командует тетя Лера, — пережгешься, простудишься... Ты же всего четыре часа занималась!
Таня проворно собирает босоножки, расческу, полотенце.
— Ну, пока, — подмигивает Наде. — До вечера.
В мокрых купальниках подруги идут рядом с тетей Лерой. А Вовка подхватил одежду и укрылся за кустами.
Солнце так и поливает жаром. Мокрый купальник приятно холодит тело. Надя подставляет лучам лицо, жмурится. Конечно, физиономия опять станет свекольной, а облупившийся нос будет как редиска, ну и бог с ним. Зато замечательно идти налегке по горячей траве и подставлять лицо солнцу. Идти почти нагишом и всем телом чувствовать небо, землю, ветер.
У деревни их нагнал Вовка в полной амуниции. Попрощались с Таней.
— Двинем назад, окунемся, а, Вов? — вдруг решает Надя.
— Обедать пора, — мямлит разомлевший Вовка.
Есть не хотелось. Пока Надя дошла до дома, купальник совсем просох, обожженное тело горело.
Надя вошла. На кухне она постояла на прохладном крашеном полу. Бабушка и тетя Вера суетились у керосинок, как две золушки.
— Сейчас будем обедать, — сказала тетя Вера.
— Неохота что-то, — вздохнула Надя, прошла в комнату и повалилась на раскладушку.
— А на обед-то окрошка сегодня и пудинг! — крикнула из кухни бабушка.
Надя свесила с раскладушки ногу.
— Ми-ми-ми, — жужжала над головой тяжелая муха.
— До-ре, до-ре, до-ре, — летала за ней другая.
По окну еще одна ползала, мрачная, серокрылая, зудила:
— Фа-фа-фа...
«Наверно, это тетя Лера в мушином обличае. У них, у мух, ведь тоже все разные. Есть и такие».
Ми вдруг села Наде на живот. Ползок влево, остановилась. До-Ре кружился над ней и призывно пел. Ми не обращала никакого внимания, знай себе суетливо трет лапками. Тогда До-Ре замер на лету, повис над Ми и — бросок! — вцепился в нее. Ми возмущенно зажужжала, встрепенулась. До-Ре сказал ей:
— Не притворяйся, ты же любишь меня!
— Отстань, — жужукнула Ми и покорилась.
— У нас будет много детей, — сказал До-Ре.
Надя задремала...
Рокочет что-то за окном. Гром, что ли? Нет, для грома слишком низко, звук не тот. Рокот надвинулся, накрыл.
— Вертолет сел, — сообщил новость До-Ре. — Полетели смотреть?
— Побежали! — согласилась Ми. — Девочки, мы побежали, — крикнула она другим мухам, — вертолет смотреть!
Они унеслись. Не стало слышно и других мух. Надя сквозь дрему подумала: «А хорошо бы музыку такую написать об этом. Вот тетя Вера — музыкантка, почему не напишет?»
— Надежда, проснись, вертолет у амбаров сел! — крикнула тетя Вера со двора.
Надя вскочила, бросилась к окну. Тети Веры уже не было. По деревне во весь дух бежали люди. Побежала и Надя.
Вот он какой!.. Где-нибудь в другом месте, на поле аэродрома он казался бы проще, обычнее. Но тут, рядом со старыми серыми амбарами, среди блеющих овец и визжащих ребятишек, в центре набегающей толпы, — вертолет высился, как загадочный метеорит, как снаряд инопланетян.
— Чего это он? Почему сел?
— Сломался, может...
— Бензин кончился...
— Заблудился, бабоньки!
Вся деревня, дачники и местные, толпились возле гигантской машины. В гурьбе деревенских парней мелькнул и Вовка. Таня держалась позади.
— Привет! — крикнула ей Надя.
— Единственный способ собрать всю деревню, — ответила Таня.
Вертолет весь сверкал красным и белым по бокам, сиял лопастями винта.
Распахнулась дверца, из кабины выглянул пилот. Осмотрелся, и по стенке слез вниз. Внизу отворилась еще дверь, вышли трое в куртках. Начали совещаться.
Долго разглядывала Надя машину и ее команду. Тот, что из кабины вылез, ничего, симпатичный. Невысокий, крепыш, широколицый. Весь сосредоточен, соображает что-то. Мальчишки уже вплотную подступили к вертолету.