В моей беде, ведь, помогла ты. —
Ударил он в бамбук, как в гонг,
И пауки вмиг, как солдаты
Явились строем! И Фыонг
Смотрела, ловко как сплетали
Они единый крепкий жгут…
— Ну, всё, готово! Не пора ли
Спускаться вниз? Не мешкай тут!
Одним концом жгута обвязан
Был торс её петлёй тугой,
И выпускали, свивши сразу,
Все из себя — конец другой…
Так, метр за метром, с самой кручи,
И опустили вглубь дитя
Семьёю дружною паучьей,
И, сеть за сетью наплетя,
Ловить вновь стали мух и гнусов —
От них зараза лишь и зуд.
И хоть Фыонг была не трусом,
Но храбреца её статут
Во глубине на миг весь стёрся,
Такой здесь был кромешный мрак,
И страхов бешеного кросса
Остановить нельзя никак!
Куда ни ткнись, вокруг скал стены,
Глубокий каменный мешок…
— Где сок Земли? Я непременно
Должна испить, хотя б глоток!
Вдруг голос дивный и распевный
Обворожил ей душу вмиг,
Такой же милый, как тот, первый,
Что навсегда в неё проник,
Когда качалась в колыбельке
И под него впадала в сон,
Сомкнув блаженно, сладко веки —
Таким магическим был он…
— Раз место ты нашла провала,
Его достичь сумела дна,
Тебе богатства дам немало,
Владеть им будешь лишь одна.
И заживёшь, не как лак-заны,
А как преважный шикуан,
Уйдёшь в дворца жить чудо-залы,
И будет кхен в веселье рьян!
На шею сядешь ты народа,
А, уж залезши, не слезай!
Затмит лишь твой любую моду
Наипрелестный аозай, —
Земли то лился голос песней…
И лишь иссяк слов водопад,
Как воссиял вдруг свет чудесный,
И недр Фыонг узрела клад.
Богатством он слепил безмерным,
Ни обозреть его, ни счесть,
Не перечислить, что в нём, верно,
За пять годов, а, может, шесть!
Фыонг, как все на свете дети,
Гнала восторга водопад!
Лианы тянут как вкруг плети,
Тянула рук к всему ухват…
Но впала вдруг в оцепененье!
— А где же сок, где сок земной?
К нему моё влекло стремленье,
Жила мечтой о нём одной!
Мне ни к чему богатства груды,
Владеть им должен весь народ,
А не враги страны-иуды, —
Так говорит наш храбрый взвод!
— Уйми, дитя, души стенанья,
Смири разгневанную прыть,
То было лишь, знай, испытанье,
А не смогла б, мол, ты забыть
За соблазнительнейшим блеском
Ту цель, сюда что привела?
Теперь уверена я веско
В обратном, чем ты и мила.
Возьми волшебную вот чашу
И благодать мою испей,
Вмиг повзрослеешь, станешь краше,
Бесстрашней, стойкой и сильней.
Чтоб не отчаяться однажды,
Умерь количество глотков… —
Фыонг же, мучимая жаждой,
Забыла вмиг наказ тех слов
И превратилася… в старуху,
Согнувшись, в бурю будто куст, —
Судьба дала вновь оплеуху! —
Костей при шаге жуткий хруст,
О чём, лишь знать ей, бормотанье…
Вся кожа сморщилась, губ, глаз
Цвет потускнел. И рук дрожанье…
Вот так бывает у всех нас,
Когда не внемлем мы совету,
Идём спесиво поперёк,
Мол, наша гордость им задета,
И от совета мал-де прок.
Душой Фыонг — ребёнок тот же,
Но тело, силы — не свои…
Боль, стыд, отчаяние гложат:
— Как я теперь пойду в бои,
Когда поднять рук, ног не в силах,
Подслеповата и глуха?
Знать, здесь теперь моя могила…
Судьба в отмщении лиха! —
Печально смотрит, отрешённо
Наверх, в провал, где скрытый лаз,
И безнадёжность многотонно
Ей на сознанье взобралась…
А в это время в небе жаркий
Смертельный бой воздушный вёл,
В отваге, ярости запарке,
С врагами подлыми Орёл,
Мстя за погибшую Орлицу
При взрывах бомб преступных птиц —
Армада их Вьетнам стремится
Убить в пределах госграниц.