Да, так бойцы его все звали. —
— И ты покинешь скоро тыл! —
И вмиг, как полог из вуали,
Накрыл её, и след простыл…
Знать, заподозрила проказу…
О, да! Он встал чрез день уж в строй
И, повинуяся приказу,
На Север отбыл он родной,
Ведь командиры тоже люди:
Зачем губить его мечту,
Пусть в небесах сражаться будет,
Неся боёв в них маяту!
Был путь «Тропою Хо Ши Мина»,
Но мысль терзала: «Может, трус
Я? От боёв бегу? До тына
Перед опасностями гнусь?» —
Но цель тянула, как магнитом,
И растрясла ту мысль езда…
И был в полку он крепко сбитом,
Чьё имя — «Красная Звезда»!
Его прикрыл щитом народный,
Коммунистический Китай:
Чтоб жизнью жил Вьетнам свободной,
Сбивай врага, стремглав летай!
И Фам Туан сдружился с «МИГом»,
То был союз-конгломерат.
Не быть Отечеству под игом,
И, троерот, дрожи, пират!
Туан подъёмной силы силу,
Мгновенность действия рулей
И веру сильную в турбину
Познал, врага чтоб бить сильней —
Так дух неистов был и львиный!
Умел мишень взять на прицел,
Чтоб укротить вон нрав звериный,
Да сам бы был, при этом, цел.
Небесный фланг бойцов Свободы
Его радушно принял в строй,
И даже дальние народы
Узнали вскоре: он — Герой!
Он декабря двадцать шестого,
Когда в затылок тот дышал
Уж декабрю двадцать седьмого,
За сверхманёвр, мгновеньем мал,
«Б-52» сбил! Тот зловеще,
Под балаклавой ночи, шёл,
Бомбить Вьетнам чтоб хлеще, хлеще,
Тянувши бомбы, будто вол…
О землю грохнулся и — крышка!
Вон испустил поганый дух…
Вьетнаму это — передышка,
Без слёз хоть день, но будет сух.
Сияли взрослые и дети,
Звучали кхены, бил всласть гонг!
Не будут сечь нас рабства плети,
Бойцы сияли и Фыонг!
Но коль одна. во власти ночи,
Лицо уткнув в циновку, вдруг
Слезу её катили очи,
Тряслися плечи с тайных мук…
Но коли в бой шла и в разведку,
Где твёрдый шаг и меткий глаз,
Их запирала крепко в клетку,
Стараясь выполнить приказ.
А после… можно и мечтанья,
Что вот такой наступит день,
Когда все кончатся рыданья,
Тогда, уж будь добра, надень
И покрасуйся в аозае
И в туфлях чудненьких пройди!
«Ай, да Фыонг! — чтоб все сказали, —
Спеши! Вон счастье впереди».
VIII
Ну, а пока — сражений вихри,
Что и не снится всем покой.
Чужды Свободе, — чтобы стихли.
Вот в бой кровавевший такой
Один из банды троеротов
Вдруг добровольно сдался в плен.
С ним на допросе поработав
И приказавши встать с колен,
Допрос оформили, как надо,
Узнали званье и как звать —
Из речи быстрого каскада,
Его отец кто и кто мать
И массу сведений военных,
То не ловушка ли, не шпик?
Нет тайн от взоров наших бденных!
Стоял он гордо, не поник
Как будто радуяся плену,
Как будто в нём отрада есть,
Не гнал слезу и нюней — пену,
Чтоб жизнь спасти. Но знал он честь!
В глазах порядочности отблеск,
Стоял спокойно. Не трясясь.
А был прямым он русских отпрыск.
Видать, пред щукой не карась!
И выпирал повсюду мускул,
Видать, он в схватке богатырь,
И всё при нём и скроен русско,
Видать полёт натуры, ширь!
Был в состоянье помраченья
В бою от ран его отец
В сороковых и в заключенье
Попал к фашистам, наконец,
Потом в прекрасный День Победы
Был интернирован в страну,
Что смерть несёт Вьетнаму, беды
Сейчас, весь мир стремя ко дну.
Там, в Троеротии, женился,
Работы так и не нашёл,
Жизнь — на помойке будто, — крысья,
Ни крова, хмур, голоден, зол…
— С того не стало больше предков…
Наследство — бедность. Сирота,
Как и они, искал объедки,
Не жизнь — сплошная маята.