— Нет, нет, нет, никакой срочности, конечно. Но я человек действия, мистер Хоуп. И когда я хочу что-то сделать, то я стараюсь сделать это сразу же, вы понимаете? Где вы были?
— Простите?
— Где вы отдыхали?
— О! В Литтл Дикс Бей.
— Не думаю, что мне известно, где это.
— На Вирджил Гордан. Британские Виргинские острова.
— А, да. Итак, что вы об этом скажете? Не могли бы вы приехать ко мне сегодня?
— Я не знаю, где вы находитесь, сэр. И, как я уже вам сказал, сегодня будет не…
— А как насчет завтра? Мы находимся всего в получасе езды от вас, — уточнил Стедман. — Тимукуан Пойнт Роад, вы знаете, это бывшее ранчо старого Джексона.
— Да?
— Именно там мы и находимся. Мы потеряли нашу аренду на землю, которую использовали уже двадцать лет, поэтому я должен временно использовать то, что есть, не так ли? Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Пожалуйста, приезжайте, мистер Хоуп. Это всего лишь в получасе езды, правда. И я вас не задержу, я обещаю. Кроме того, может быть, вы захотите посмотреть цирк?
Ни слова не говоря Стедману о том, что он ненавидит цирк, Мэттью согласился приехать к нему завтра в девять часов утра. Этот разговор занял ровно десять минут. Он записал имя Стедмана и продолжительность визита, хотя не собирался требовать платы за это время, если только Стедман не наймет его. «Синусоидный ритм», — сказал кто-то. Глория начала кричать во всю силу. «Тридцать пять на десять!» — кричал кто-то. Горилла стучала себя в грудь кулаками и прыгала по клетке, дергая за ее прутья, отскакивала назад, снова стуча себя в грудь, яростно, с вызовом рыча на Мэттью, когда он стоял на покрытой соломой земле, едва не замочив свои штанишки. «Шестьдесят на сорок, — снова раздался чей-то голос. — Зажим. Который теперь час? Пять сорок… Еще есть… Пять минут, Господи. И сорок… Осторожнее теперь. Внимательнее… Я сделал это… Осторожнее… Зажим… Спокойнее… Зашей его. Сто на…»
Дорога, ведущая на территорию, временно занимаемую цирком, была старая и грязная; прежде ею пользовались как въездом на ранчо Джексона. В то время, когда Патриция и Мэттью валялись на белом песчаном пляже на Карибских островах, в Калузе день и ночь лил дождь, и поэтому дорога была грязной и скользкой с огромными лужами и потоками воды, хотя солнце слабо светило в эту сравнительно теплую мартовскую субботу. Мэттью с трудом вел машину, «Азура Легенд», которая обычно была очень легка в управлении. Стараясь не застрять в глине и грязи, он заметил справа огромное поле, покрытое тонким слоем грязи, где в совершенно невероятном порядке стояли траки и трейлеры. В центре этого хаотичного скопления машин группа мускулистых мужчин, одетых в синие джинсы, яростно пыталась установить центральную опору огромного тента, который Стедман назвал «крышей». Мэттью не имел представления, как далеко продвинулся этот процесс. Слева маячила огромная серая фигура, и когда он повернулся, то увидел, как мимо его машины проходит слон. Он открыл окно, извинился, обращаясь не к слону, а к мужчине, который его вел, и спросил его, где он может отыскать мистера Стедмана.
— В красном вагоне, — буркнул мужчина и затем пробормотал что-то слону.
Мэттью посмотрел в ту сторону, которую неопределенно указал мужчина. Он не видел никаких вагончиков, ни красных, ни каких-либо других. Вместо этого он увидел длинный прицеп, выкрашенный в белый цвет и служивший, по-видимому, не только как средство передвижения. На кабине этого транспорта черными буквами было выведено «Стедман энд Роджер, цирк». Те же буквы, но написанные красной, желтой и черной краской, были видны и на боковой стороне прицепа, где слово «цирк» выделялось на фоне более мелких букв с именами владельцев.
В дальнем конце прицепа, как раз над дверью, была надпись «Билеты», выкрашенная в те же красные, желтые и черные цвета. Мэттью припарковал машину, вылез из нее и пошел по грязи в сторону небольшого возвышения из трех ступенек, которые вели к двери. Звонка не было. Он постучал.
— Войдите, — послышался голос изнутри.
Джордж Стедман был высокий плотный белый мужчина с широкими плечами и крупными, похожими на окорока, руками, одну из которых он протянул навстречу, выходя из-за стола. У него было широкое загорелое лицо, обрамленное густыми черными волосами. Густые черные усы и бакенбарды уже начинали седеть. Он навис над Мэттью как огромный дикий медведь, но улыбка его была дружеской, а рукопожатие на удивление спокойное.
— Входите, входите, мистер Хоуп, простите за весь этот хаос; садитесь, пожалуйста, — и он моментально предложил Мэттью покрытое полотном кресло директора. Внутри трейлер был обставлен как дорожный офис, с подходящим металлическим столом и металлическими же шкафами, все выкрашено в обычный канцелярский серый цвет, на стене висели заключенные в рамки цирковые афиши, а металлическая дверь, в данный момент открытая, могла обеспечить уединение и спокойствие.