— Вы представляете мою дочь?
— Марию? Нет, сэр.
— Но вы ее знаете?
— Да, я с ней разговаривал.
— О чем?
— Она считает, что мать убил Дейви Шид.
— Какая чушь!
— В любом случае, если бы я мог заехать…
— Я сейчас занят.
— Может быть, попозже?
— Тогда я тоже буду занят.
— Завтра утром?
— В какое время?
— В девять часов?
— Слишком рано.
— Как насчет десяти утра?
— Я с вами свяжусь.
И послышался звук повешенной трубки.
Блум продолжал слушать
— Пятница, двадцать пятое марта, без пяти десять. Я подъехал к гостинице «Шелби Армс»…
Звуки шагов, какие-то шумы и неразличимые голоса.
— Пожалуйста, мистера Торренса.
— Ваше имя?
— Мэттью Хоуп. Он меня ждет.
— Секунду.
Опять послышался шум.
— Мистер Торренс. Человек по имени Хоуп внизу. Он говорит, что… Хорошо, сейчас. Вы можете подняться, комната тридцать семь, лифт не работает.
— Благодарю.
Шум громкого дыхания. Потом стало слышно, как он постучался в дверь. Неразличимый голос:
— Мэттью Хоуп?
Снова неразличимый голос и щелканье замка.
— Мистер Торренс?
— Входите.
Звук закрывающейся двери, шум запора.
— Садитесь.
— Спасибо.
— Так в чем дело?
— Мистер Торренс, я предпочитаю действовать в открытую. Мне известно, что вы желаете получить законную часть имущества вашей бывшей жены…
— Откуда вам все это известно?
— У меня есть друзья в суде.
— В суде я ни с кем не обсуждал этот вопрос.
— У меня есть друзья друзей.
— Кто-то, кто знает Д’Аллессандро?
— Какое это имеет значение? Если у меня правильная информация и если я помогу вам получить тридцать процентов от состояния Уиллы, без шума и без трудностей…
— Как вы сможете это сделать?
— Проблема состоит не в том, как я смогу это сделать. Проблема в другом: имеется ли возможность сделать это без лишнего шума?
— О чем вы говорите?
— Мистер Торренс, я говорю об убийстве Уиллы.
— Она не была убита, она покончила с собой. И в любом случае я не имел к ее смерти ни малейшего отношения.
— Ну, в Миссури, кажется, имеется кое-что…
— Меня это не волнует.
— Я хочу сказать, что другая сторона может начать тяжбу.
— Что за другая сторона?
— Конечно, ваша дочь. Я уверен, ей не захочется расставаться с тридцатью процентами наследства.
— Вы точно ее не представляете?
— Абсолютно точно.
— А кого вы представляете?
— Надеюсь, что стану представлять вас.
— Интересно, вы что, работаете в качестве «Скорой помощи»?
— Давайте скажем так: я — оптимист, желающий получить десять процентов от тридцати процентов акций на владение половиной цирка.
— Ничего себе!
— Марии досталась половина цирка «Стедман энд Роджер», не так ли?
— Вы и это знаете?
— Да, сэр, знаю.
— И вы желаете получить десять процентов того, что получу я?
— Только если я выиграю дело. Если я проиграю, вы отправитесь домой, в Атланту, не заплатив мне ни цента!
— Вы и об этом подумали? И вы все знаете?
— Что вы живете в Атланте? Да!
— Вам пришлось потрудиться.
— Ну-у-у! Так что вы скажете?
— Почему вы считаете, что Мария подаст встречный иск? Вам сказала об этом моя дочь?
— Нет, она мне этого не говорила. Между прочим, вы с ней виделись после вашего приезда сюда?
— Нет.
Он врет, подумал Блум. В его календаре было записано на прошлую среду:
— Почему вы считаете, что она станет ворошить дело о самоубийстве Уиллы?
— Потому что вы желаете оттяпать у нее часть наследства, мистер Торренс. И вы были в Миссури во время смерти Уиллы.
— Что?
— Вы, кажется, удивлены?
— Кто вам сказал об этом?
— Эгги Донован.
— Меня не было рядом в Миссури, когда…
— Пожалуйста.
— Я вам говорю…
— Вам нужна моя помощь или нет?
— Если вы будете повторять, что я был в Миссури…
— Хорошо. Если вас там не было, вам нечего бояться. И другая сторона не сможет утверждать, что вы каким-то образом связаны со смертью Уиллы.
— Но я с этим не связан.
— Но вы были в Миссури, не так ли? Удачи вам, мистер Торренс! Может, они не станут это упоминать, если вам повезет?
— Сядьте.
— Конечно.
— Я там был до того, как что-то случилось.