Предчувствие моё оправдалось. Военный кричал на фрау Анну, брызгая слюной и стуча по столу стеком. Она пыталась что-то сказать, но он ничего не слушал. Потом военный схватил меня за руку, подтолкнул к надзирательнице и приказал ей отвести меня в барак. Я заплакала, фрау Анна тоже. Военный опять что-то возмущённо стал говорить, а надзирательница потащила меня к нашему бараку. Уложив на нары и накрыв одеялом, сказала, чтобы я тихо лежала, никуда не выходила, и быстро ушла.
Поздно вечером пришла мама с работы. Она рассказала, что в лагере сменился начальник. Вместо прежнего пожилого, по-своему доброго человека, пришёл бывший офицер, воевавший на восточном фронте. Из-за полученной на фронте контузии он был нервным и злым на всех русских. Новый начальник завёл строгие порядки, усилил охрану лагеря, заставил детей старше восьми лет работать на заводе, за каждую провинность подвергал пленных избиению и сажал в карцер.
Через несколько дней в барак пришла надзирательница и сказала, что пришла фрау Анна. «Беги скорей, пока нет начальника».
Фрау Анна передала мне два узелка. Обняв меня, она со слезами на глазах рассказала, что начальник лагеря запретил ей воспитывать русских детей. «Если ты хочешь воспитывать детей, — сказал он мне, — то возьми немецкого ребёнка. Сейчас много немецких сирот». Фрау Анна снова расплакалась: «Я очень привязалась к тебе и буду время от времени приходить к вам, помогать чем смогу». Надзирательница предупредила, что скоро вернётся начальник. Поцеловав меня, фрау Анна быстро ушла.
Она ещё несколько раз приходила. Но однажды в тот момент, когда она подошла к воротам лагеря и разговаривала с надзирательницей, из своего кабинета выскочил начальник лагеря. Он кричал, брызгая слюной, и топал ногами. Увидев меня рядом с воротами, ударил меня по лицу и, дёрнув за руку, подтолкнул к бараку. Я побежала, на ходу оглядываясь. Начальник лагеря продолжал кричать, а фрау Анна стояла, опустив голову. Ещё раз оглянувшись, я увидела, как она понуро уходит. Больше мы её не видели.
Надзирательница рассказала, что начальник лагеря обещал фрау Анне сдать её вместе со мной в гестапо, если она ещё раз появится около лагеря. После того, как нас освободили союзные войска, мы пытались её найти. Я хорошо помнила дорогу к дому фрау Анны, но там мы нашли одни руины, которые остались после прямого попадания бомбы.
Глава тринадцатая
Последние месяцы плена
Даже после исчезновения Анны начальник лагеря не оставил меня в покое. Так как мне уже исполнилось восемь лет, он отправил меня работать на завод: чистить паровозные топки от сажи. Работа была очень тяжёлой и опасной для здоровья: лопатками дети должны были счищать со стен топки паровоза накопившуюся от сгоревшего угля сажу. Никаких защитных средств не выдавали. Я после пыток в гестапо была больной и слабой девочкой, и уже через две недели я стала кашлять и отхаркивать сажей.
Увидев это, мама испугалась и решила пойти на хитрость. Утром, когда солдаты пришли в барак выгонять пленных на работу, она накрыла меня матрасом и сказала, чтобы я лежала тихо. Хитрость удалась. Солдаты выгнали всех на улицу, а меня под матрасом не заметили.
Так прошло несколько дней. Но на заводе заметил мастер-немец, что не хватает детей. Один солдат зашёл в барак с собакой, которая обнюхивала все нары. Собака быстро нашла мальчика лет двенадцати, который прятался под нарами. И вот она подошла к нашим нарам. Я почувствовала её дыхание и замерла в страхе, ведь я знала, что может сделать со мной такая овчарка. Вдруг матрас приподнялся, и я увидела прямо перед своим лицом раскрытую собачью пасть с огромными клыками. И пёс, и солдат молча смотрели на меня. А я, — маленькая, худенькая, со страшным шрамом на лице, — лежала еле заметным комочком под матрасом и испуганно смотрела на них. Минуты две длилась немая сцена.
Солдата кто-то окликнул, он осторожно опустил матрас, взял собаку за ошейник и ушёл. Я выпрямилась под матрасом, облегчённо выдохнула: опять осталась жива. Видимо, у меня был такой жалкий вид, что и солдат, и собака пожалели меня.
Самым удивительным было продолжение. На другое утро в барак вошёл тот же солдат с собакой. Он подошёл снова к нашим нарам и поднял матрас. Я ему улыбнулась, солдат ответил улыбкой, но прижал палец к губам и положил кусочек хлеба. Собака зарычала, но солдат дёрнул её за ошейник и ушёл вместе с ней. И так продолжалось несколько раз. Даже собака подобрела, лизнув меня в лицо.