Белая лилия
Пролог.
Туманистый дым, от внезапно откуда-то взявшегося взрыва, рассеялся, и совершенно ничего не понимающим викингам, казалось, очутившихся на мгновение в прострации от такой внезапности, открылась картина, поставившая их в ступор: дракон, и не просто дракон, а сама Ночная Фурия, сражается с Ужасным Чудовищем, которое, очевидно, проигрывало. Ну, ещё бы! Это же Злобное Порождение Молнии и Самой Смерти! Чёрный, как смоль, дракон оттолкнул Чудовище и угрожающе зарычал, раскрыв пасть и показав ряд мелких, но острых зубов, и приблизился спиной к испуганному больше за друга, чем за себя парню сзади. Иккинг быстро встал и, пока люди на трибунах не очнулись от шока, подбежал к дракону, отчаянно толкая вбок, и говорил ему, чтобы тот уносил ноги. - Беззубик, всё-всё, уходи, - шептал Иккинг, толкая бестолковую рептилию, которая сейчас зачем-то спасла мальчика, тем самым подписав себе смертный приговор, и начал говорить громче, моля всем известных Богов, чтобы Фурия услышала. - Убегай, ну же! Уходи быстрее! Викинги, наконец, очнулись и, достав оружие, начали прыгать на арену. Хэддока-младшего оттащили от дракона, которому не понравилось то, с какой грубостью эти невежи обращаются с его человеком. Защищаясь хвостом, острыми когтями и зубами, Беззубик пробирался к Иккингу. Двое людей подошли к Беззубцу, но тот, увернувшись от булавы, отправил хвостом их «в нокаут». - Стойте! Вы делаете только хуже! - Иккинг пытался остановить викингов, одержимых только убийством дракона. Но, как и ожидалось, его никто не слушал. Перед бугаями была только одна задача - заполучить голову Ночной Фурии, что и пугало Карасика. Он чувствовал себя беспомощным, он стоял в стороне и никак не мог помочь Беззубику. Его голос дрожал. - Хватит! Нужно ли говорить насколько сейчас Иккинг был скверен и противен для Лохматых Хулиганов? Даже если бы он вновь подорвал какой-нибудь дом или спасил пол деревни, это никого бы не удивило так сильно, как человек, защищающий дракона. Стоик Обширный замахнулся мечом, но был сбит с ног и пригвождён к полу драконом, на которого замахивался. Все застыли, напряжённо сжимая орудие и тяжело дыша. Никто не хотел, чтобы с их вождём что-нибудь случилось, тем более сейчас, когда он повален самым таинственным драконом, которого никто не видел до сегодняшнего дня. Беззубик разогрел глотку, которая так и чесалась, чтобы выстрелить, и приготовился пускать залп плазмы. - Нет! - послышался крик Иккинга, похожий на бедовую мольбу или отчаянный лай. Как ни странно рептилия послушалась мальчика и проглотила залп. Беззубик заботливо посмотрел на Иккинга, словно интересуясь в порядке ли он. Это будто стало сигналом для викингов, и они, навалившись на огромную ящерицу, начали связывать лапы и морду, чтобы больше никто не пострадал. Стоик поднялся и подошёл к чёрному, как смоль дракону. Взял рядом валяющийся топор и направил на него. - Нет! Отец, не надо! - Стоик с рассерженным лицом посмотрел на сына, нет, на предателя. Столько презрения в его взгляде Иккинг ещё не видел. Больно. Тёмно-голубые глаза так и сверкали - Убей лучше меня! Не трогай Беззубика! - всё орал парень, но отец отвернулся. Отвернулся от сына. Ещё больнее. - Схватить предателя, - после спокойных, но громко сказанных слов, Торстоны, которые были ближе всех к Карасику, скрутили ему руки и, надавив всем весом, повалили на пол - Пусть увидит, как я отсеку голову его дружку. Фурия стала вырываться с новой силой, но удар молотом по лапе заставил смиренно ждать следующих действий людей. Беззубику было плевать на себя, но Иккинг... Он не хотел оставлять Иккинга одного в этом мире и неизвестно, что с ним сделают эти мерзкие двуногие. Самое главное, чтобы Иккинг был в безопасности, но сейчас из-за него самого они обречены. Беззубик обречён на смерть, а с Иккингом могут сделать и похуже. В гнезде тех кто провинился съедали, но не станут же люди есть его. Или станут? Викинги те ещё Монстры с большой буквы - они слишком тщеславны. Всё это время дракон смотрел именно на Хэддока, которого сейчас повалили на пол и грубо схватив за волосы, подняли голову в сторону Фурии. Твари. Рыжебородый замахнулся топором. За всем этим смотрели другие подростки. Рыбьеног с улыбкой и блеском в глазах зарисовывал Ночную Фурию. Ну да! Когда ещё выпадет шанс запечатлеть такого редкого дракона? Астрид опустила взгляд в пол, нахмурив брови. А Сморкала с издёвкой смотрел то на дракона, то на Иккинга. Да, если Иккинга изгонят или того лучше (лучше для Сморкалы) убьют, - он станет вождём. Несомненно, Сморкала Йоргенсон был счастлив. - НЕТ! - Иккинг укусил Забияку за палец с такой силой, что откусил небольшой кусок кожи. Реакция не заставила себя долго ждать: арену наполнил громкий женский визг. Задирака заткнул уши, так как был всего в нескольких сантиметрах от сестры. Люди мигом повернули голову к кричавшей девушке, которая крутилась в конвульсиях (очевидно, наиграно), позабыв о шатене. Освободившись, Иккинг побежал к чёрному дракону. Он не думал, что будет делать, если добежит. Подставится под удар? Но Беззубика всё равно убьют, поэтому это лишь отодвинет его смерть на несколько мгновений. Он не думал. Он делал. Но всё рухнуло в один момент. Сморкала вырвал секиру из рук Астрид и, замахнувшись, кинул со всей силы в голову Иккинга. Шатен не успел даже закричать от боли, так как секира вонзилась в лобную по теменную долю мозга, полностью вырубив его. Бездыханное тело упало на землю с секирой в голове, ручка которой звонко упала на каменный пол. Плевака, который остался за воротами, смотрел на это с наворачивающимися слезами на глазах и рвущимся сердцем. Этот мальчик был ему, словно сын. Ох, Тор, он же ещё совсем ребёнок. Однако Иккинг не источал невинность, он был выше этого, так как был умнее всех их вместе взятых. Плевака видел его чертежи и слушал предложения насчёт укрепления защиты и пожарной безопасности, он знал, что эти изобретения могли дать нужный эффект, для этого нужно лишь немного поднатужиться. Но его никто не слушал и не поддерживал, наставляя на путь викинга - силы и полезности. Даже он сам. Абсолютно несносный ребёнок теперь будет сниться ему в кошмарах. Тут же топор, который держал Стоик, резко опустился, с большим напором и ненавистью, вонзившись в шею чёрному дракону. Сама Фурия не подавала знаков дискомфорта - дракон был сломлен и не видел смысла, потому-то и не сопротивлялся. После нескольких резких и сильных замахов, голова Ночной Фурии безжизненно опустилась на каменный пол. Сапоги вождя и ещё нескольких викингов оказались в драконьей и человеческой крови. Повисло молчание. Люди должны радоваться, но только что умер сын вождя, а сам Стоик выглядел, как человек, который обезумел, но оставался спокоен. Зрачки сужены, прищуренные глаза смотрят на тело мёртвого сына, брови сошлись на переносице. Сложно определить, что он чувствует сейчас. К Забияке подошли несколько людей и понесли к Готти, которая тут же сообразив, поспешила за лечебными травами. Задирака пошёл с ней, оправдавшись тем, что оглох и видит яркий свет (он просто смотрел на солнце). На самом деле, Задирака, как заботливый брат, переживал за сестру, тем более сейчас она могла лишиться пальца (нет). А он не хотел отказываться от их фирменного рукопожатия близнецов. Астрид стояла бледная, словно фарфоровая статуэтка, которую вот-вот разобьют неаккуратные руки. Как так можно? Как можно так бесчеловечно убить живое существо - человека? Почему её ноги трясутся? Она же Хофферсон! А Хофферсон всегда славились храбростью и бесстрашием. Тогда почему ей стало так страшно и противно при виде разрубленной головы этого пацана? Сморкала гордился и ненавидел себя одновременно, как никогда. С одной стороны, устранил соперника на титул вождя Олуха, а с другой - лишил отца сына. Но Иккинга всё равно бы казнили, так ведь? Всё равно в будущем Сморкала станет убийцей драконов и будет сражаться против других племён. Так почему бы не начать убивать сейчас? Тем более тех, кого в любом случае ждёт смерть. Рыбьенога вырвало. - Заверните их во что-нибудь и выбросите в море, - хриплым голосом приказал Стоик. Люди немного опешили. Зачем выбрасывать трофей? - Я сказал, выбросить в море! После довольно громкого указания викинги будто оживились и зашевелились. Одни потащили трупы к выходу, другие побежали за тряпками, чтобы вымыть пятна крови, которые уже впитались в камень. Наверно будет трудно оттереть, и кое-что останется. Останется, как память об этом ужасном дне. Память о дне, когда люди убили Порождение молнии и самой смерти - Ночную фурию. Трупы этих двоих выбросили в море, как и говорил Стоик. Никто не смеет его ослушаться. Он, как королева пчелиного улья, - удерживает всех пчёл в равновесии и ведёт их в будущее. Никто больше не вспоминал Иккинга Кровожадного Карасика III. Нет, все помнили тот день, но лишь, как день смерти легендарного дракона - Ночной Фурии. Кому сдался какой-то мальчик, которого никто не замечал и не принимал? Вот именно! Никому! Однако Плевака стал-таки угрюмее, нежели другие викинги, которые быстро забыли этого пацана. Его голубые глаза больше не сверкают при шутках друзей, больше нет желания чем-либо заниматься, но это его долг - снабжать олуховцев оружием.