Валландер кивнул. Газетчик прав. По ряду важных пунктов Бьёрк высказался весьма туманно.
- Она вышла из Сберегательного банка в Скурупе в пятницу, сразу после трех. Банковский служащий видел, что в четверть четвертого она села в свою машину и уехала оттуда. Относительно этого момента мы вполне уверены. Позднее ее никто не видел. Кроме того, мы совершенно уверены, что она выбрала один из двух возможных путей. Либо поехала по Е-14 в направлении Истада. Либо через Слимминге и Рёглу в окрестности Крагехольма. Как вы слышали, Луиза Окерблум - маклер по недвижимости. Возможно, она решила посмотреть дом, который был предложен на продажу. Либо отправилась прямо домой. Нам неизвестно, какое решение она приняла.
- Что это за дом? - спросил кто-то из местных газетчиков.
- На этот вопрос я ответить не могу по причинам, связанным с дознанием, - сказал Валландер.
Пресс-конференция заглохла сама собой. Местное радио взяло интервью у Бьёрка. Валландер потолковал в коридоре с одним из местных журналистов. Оставшись один, он взял чашку кофе, прошел к себе в кабинет и позвонил на пожар. Сведберг доложил, что Мартинссон уже выделил группу поисковиков, которая займется обследованием горящей усадьбы.
- В жизни не видал такого пожара, - сказал Сведберг. - По-моему, ни одной балки не останется, все сгорит дотла.
- Я буду во второй половине дня, - сказал Валландер. - Сейчас опять поеду домой к Роберту Окерблуму. Если что, звоните туда.
- Обязательно. Что сказали газетчики?
- Ничего интересного. - Валландер положил трубку.
В ту же минуту в дверь постучали - Бьёрк.
- Ну, все прошло отлично, - сказал он. - Ни одной каверзы, вполне разумные вопросы. Остается надеяться, что они еще и напишут как мы хотим.
- Завтра надо посадить нескольких сотрудников отвечать на звонки. - Валландер даже не подумал комментировать бьёрковские замечания насчет пресс-конференции. - Когда исчезает женщина верующая, мать двоих детей, я очень опасаюсь, что звонков будет прорва, начнут названивать даже те, кто вообще ничего не видел. С благословениями и молитвами за полицию. Ну и конечно те, кто, будем надеяться, действительно может что-то сообщить.
- Глядишь, она и сама объявится.
- Ни ты, ни я в это не верим, - отозвался Валландер.
Потом он рассказал о странном пожаре. О взрыве. Бьёрк слушал и мрачнел:
- Что все это означает?
Валландер развел руками:
- Не знаю. Я еду к Роберту Окерблуму, надо продолжить разговор.
Бьёрк пошел к двери, но на пороге обернулся:
- В пять соберемся у меня, подведем итоги.
Уже собираясь выйти из кабинета, Валландер вспомнил, что забыл поручить Сведбергу одно небольшое дело. И опять позвонил на пожар:
- Помнишь, вчера вечером одна из патрульных машин чуть не столкнулась с «мерседесом»?
- Память у меня плохая, - вздохнул Сведберг.
- Разузнай подробности этого инцидента. Я сильно подозреваю, что этот «мерседес» связан с пожаром. А может быть, и с Луизой Окерблум, но не наверняка.
- Я записываю, - сказал Сведберг. - Еще что-нибудь?
- В пять совещание, здесь в управлении. - Валландер закончил разговор.
Через пятнадцать минут он опять был на кухне у Роберта Окерблума. Сидел на том же стуле, что и несколько часов назад, пил чай.
- Иной раз мешают разные неожиданности, - сказал комиссар. - Случился сильный пожар. Но теперь он под контролем.
- Понимаю, - учтиво отозвался Роберт Окерблум. - Быть полицейским наверняка очень нелегко.
Валландер смотрел на него, ощупывая в кармане наручники. Он не возлагал особых надежд на допрос, который предстояло начать.
- У меня к вам несколько вопросов, - сказал он. - Мы ведь вполне можем поговорить и здесь.
- Конечно. Задавайте ваши вопросы.
Валландер заметил, что мягкий и вместе с тем отчетливо предупредительный тон Роберта Окерблума действует ему на нервы.
- В первом вопросе я не очень-то уверен. У вашей жены есть проблемы со здоровьем?
Окерблум посмотрел на него с удивлением:
- Нет. С какой стати?
- Просто я подумал, вдруг она узнала, что у нее какое-то тяжелое заболевание. В последнее время она ходила к врачам?
- Нет. И вообще, если бы она заболела, то непременно сказала бы мне.
- Есть тяжелые болезни, о которых люди порой предпочитают не рассказывать. По крайней мере, им нужно несколько дней, чтобы собраться с духом и с мыслями. Ведь нередко больному приходится утешать того, кому он сказал о своей болезни.
Прежде чем ответить, Роберт Окерблум задумался:
- Я уверен, ничего такого не было.
Валландер кивнул и продолжал:
- А как насчет алкоголя? В этом плане у нее все в порядке?
Роберт Окерблум вздрогнул.
- Почему вы об этом спрашиваете? - помолчав, спросил он. - Ни она, ни я алкоголем не увлекаемся, в сущности в рот не берем.
- И все-таки шкаф под мойкой заставлен крепкими напитками, - сказал Валландер.
- Мы не против, когда другие выпивают. В разумных пределах, конечно. Иногда к нам приходят гости. Даже такая маленькая риелторская контора, как наша, временами устраивает так называемые презентации.
Валландер кивнул. У него не было причин не принимать этот ответ. Он достал из кармана наручники и положил их на стол, пристально наблюдая за Робертом Окерблумом.
Как он и ожидал, на лице Окерблума отразилось недоумение.
- Вы хотите задержать меня? - спросил он.
- Нет. Эти наручники я нашел в нижнем ящике левой тумбы, под пачкой писчей бумаги, в вашей конторе наверху.
- Наручники… я никогда раньше их не видел.
- Поскольку вряд ли их положили туда ваши дочери, остается допустить, что они принадлежали вашей жене, - сказал Валландер.
- Ничего не понимаю.
И вдруг Валландер понял, что Окерблум лжет. Еле заметная модуляция голоса, легкая неуверенность во взгляде. Вполне достаточно, чтобы Валландер заметил.
- Кто-нибудь другой мог положить их туда?
- Не знаю. У нас бывают только члены нашего прихода. Не считая гостей на презентациях. Но они наверх не поднимаются.
- А еще?
- Наши родители. Кое-кто из родни. Подружки девочек.
- Довольно много народу, - заметил Валландер.
- Ничего не понимаю, - повторил Роберт Окерблум.
Конечно, не понимаешь: как умудрился забыть про них и не спрятать, думал Валландер. Вопрос в другом: что они означают?
Впервые комиссар задал себе вопрос: не мог ли Роберт Окерблум убить свою жену? Но тотчас отмел эту мысль. Наручников и лжи маловато, чтобы опровергнуть все прежние его допущения.
- Вы правда не можете объяснить, что это за наручники? - переспросил Валландер. - Пожалуй, стоит напомнить вам, что закон отнюдь не запрещает держать дома наручники. Никакой лицензии на них не нужно. Не разрешается только почем зря заковывать людей.
- Вы думаете, я лгу? - спросил Роберт Окерблум.
- Я ничего не думаю. Я просто хочу знать, почему эти наручники были спрятаны в письменном столе.
- Я уже сказал, что не понимаю, как они попали в дом.
Валландер кивнул. Пока нет нужды прижимать его к стенке. До поры до времени. Может, этот брак прикрывает извращенную и даже весьма драматичную сексуальную жизнь? Может, этим в свою очередь и объясняется исчезновение Луизы Окерблум?
Валландер отодвинул чашку в знак того, что разговор окончен. Наручники он опять сунул в карман, предварительно завернув в носовой платок. Может, эксперты установят, для чего их использовали.
- Пока все. - Комиссар встал. - Как только что-нибудь выяснится, я вам сразу сообщу. А вы приготовьтесь, нынче вечером начнется тарарам, когда выйдут газеты и новости по местному радио. Но будем надеяться, конечно, что это нам поможет.
Роберт Окерблум молча кивнул.
Валландер пожал ему на прощание руку и пошел к машине. Погода снова менялась. Дождь уже только моросил, ветер стал потише. Комиссар заехал в кондитерскую Фридульфа, что возле автобусной станции, выпил кофе и съел парочку бутербродов. Было уже полпервого, когда он опять сел в машину и поехал на пожар. Припарковался у ограждения и увидел, что от дома и сарая-пристройки остались только дымящиеся руины. Но криминалистам пока рановато приниматься за дело. Он подошел поближе к очагу пожара и поговорил с брандмейстером Петером Эдлером, которого хорошо знал.