К тому моменту, как она достигла бального зала, Августа пылала такой яростью, что с трудом дышала. Что этот человек возомнил о себе? И где, бога ради, он был воспитан? В канаве? Поэтому, говорила она самой себе, пробираясь сквозь толпу и ища лицо жены своего отца, именно поэтому её никогда не привлекали светские мероприятия. Даже сейчас она продолжала ощущать его руки на своём теле, дотрагивающиеся до неё так, как никто до сегодняшнего дня. А эти губы — она никогда не могла себе представить, что возможна подобная интимность. Мужчины на тех кораблях, на которых она путешествовала всё своё детство, никогда не смели отважиться на такие вольности. И этого сегодняшнего мужчину общество полагало джентльменом?
К тому моменту, как Августа увидела Шарлотту, счастливо болтавшую в кружке других замужних дам, расположившихся рядом с чашей для пунша, она дошла до того, что бормотала себе под нос большинство ругательств, какие только слышала раньше на борту корабля — пока не заметила, что некая утончённая леди с несколькими страусиными перьями на голове потрясённо уставилась на неё. Улыбнувшись ей вежливо, Августа настойчиво дёрнула за веер, свисающий с затянутой в перчатку руки Шарлотты.
— Шарлотта, на минутку, пожалуйста.
Маркиза повернулась к падчерице.
— Августа, что случилось? Ты так раскраснелась, дорогая.
— Я бы хотела уехать, — взглянув на мачеху, девушка нахмурилась и добавила, — немедленно.
Шарлотта, должно быть, почувствовала, что Августа говорит серьёзно, и не стала возражать, даже несмотря на то, что был всего лишь одиннадцатый час и празднование только началось. И регент не успел прибыть.
— Хорошо, Августа. Но мы должны забрать наши накидки и послать за каретой.
— Я прослежу за этим.
Августа поспешила прочь, мечтая только том, чтобы убраться из этого дома и от этих людей, которые лишь изображали воспитанность, когда на самом деле были не более цивилизованными, чем стадо животных. Всё, чего ей сейчас хотелось — это вернуться в свою спокойную одинокую жизнь, где она могла предаваться своим собственным интересам в относительном спокойствии, и никогда, никогда не возвращаться.
Но на самом деле ей придётся вернуться. Из-за её соглашения с Шарлоттой. О, ну почему она вообще согласилась на эту проклятую сделку? И как ей удастся пройти через всё это?
Она уже достигла противоположного конца бального зала и, стоя позади группы других гостей, ждала своей очереди подняться по лестнице, как вдруг что-то привлекло её внимание. Она мельком взглянула в ту сторону и увидела его, того мужчину из сада, который теперь стоял в нескольких ярдах от неё. Открыто. Бесстыдно. И он улыбался.
Находясь в доме, в этой элегантной обстановке, он потерял все свои зловещие качества, которые обнаруживал в тени сада, и принял вид джентльмена — настоящий волк в овечьей шкуре. Его тёмные волосы были аккуратно уложены, а лицо гладко выбрито. Вполне благовоспитанный вид, можно даже сказать — привлекательный. Глядя на его изысканную одежду и безупречно ухоженный облик, невозможно было и в малейшей степени предположить, что натура у него самая развратная. Он смотрел на неё своими карими глазами, которые знали, как обезоружить одним только взглядом, а на его губах — губах, которые прикасались к её столь интимно — играла всё та же самодовольная улыбка. Он улыбнулся ей чуть шире и отвесил очень элегантный и одновременно очень издевательский поклон.
Августа почувствовала, как её лицо тотчас же залилось краской, и жар достиг самых кончиков ушей. Она была уверена, что все вокруг заметили этот его поклон и что все как-то узнали о том, что произошло между ними в саду. Дурно воспитанный негодяй! Если бы у неё в руках был бокал с пуншем, она бы непременно выплеснула его ему в лицо. Вместо этого Августа развернулись и, обогнув других гостей, направилась к двери, намереваясь покинуть зал, и надеясь, что никогда больше ей не придется смотреть на таких, как он. Но даже сейчас Августе было интересно узнать, кто это.
Глава 10
Близился рассвет, его первые проблески едва забрезжили на востоке, как раз когда Августа стояла у раскрытого окна, вглядываясь в светлеющее небо. Ночью время от времени шёл дождь, закончившийся лишь час или чуть более того назад, и оставивший после себя в воздухе холодную и волглую струящуюся пелену тумана.
Перед её взором предстал раскинувшийся до бескрайних пределов Лондон, залитый бледно-голубым сумеречным светом и окутанный утренней дымкой, скрывающей все несовершенства города от внимательного взгляда наблюдателя. Поблизости, в фешенебельном Вест-Энде, большая часть его обитателей уже вернулась со званых вечеров, долженствовавших доставить им очередную порцию веселья, и сладко уснула в своих постелях до тех пор, пока снова не взойдёт солнце и не возвестит, что у них появилась ещё одна возможность найти новые изобретательные способы развлечь друг друга.