— Что случилось дальше? — спросила Шарлотта.
Леди Финсминстер начала было говорить, но затем взглянула на дочь:
— Биби, дорогая, почему бы тебе не взять Пруденс в оранжерею посмотреть на примулы? Они сейчас цветут и очень красивы.
— Но, мама…
— Биби. — Тон графини на этот раз был заметно строже. — Примулы.
То, что она собиралась сказать, было, определённо, не для кого-то столь чувствительного, как Биби или Пруденс. Беспокойство леди, к сожалению, не распространялось на Августу, которая думала, что даже примулы — более предпочтительны, нежели этот разговор.
Биби встала со своего места, тряхнув завитками морковного цвета, помедлила достаточно, чтобы надуть губки, прежде чем жестом показать Пруденс следовать за ней к двери в сад. Когда они были вне пределов слышимости, леди Финсминстер продолжила свой рассказ, понизив голос до осмотрительного шёпота.
— Ходили слухи, что леди Джулия была беременна.
Шарлотта задохнулась, прижав руку к груди, едва в состоянии сдерживать себя:
— Лорд Ноа отказался от брака и от своего ребёнка! Негодяй!
— Кое-кто мог бы так подумать, — сказала леди Трассингтон, — но это не так. Я слышала, говорили, что ребёнок, родившийся меньше четырех месяцев назад, довольно светловолос и имеет явную отличительную черту Этертонов — зелёно-голубые глаза.
Последнее утверждение заставило задохнуться всех остальных. Шарлотта обессилено рухнула на спинку своего сиденья так, будто только что опрометью взлетела на три лестничных пролета. За то время, что Августа знала её, она никогда не замечала, чтобы у мачехи наблюдалась нехватка в словах. До сих пор.
Наконец, Шарлотта нашлась, что сказать:
— Леди Джулия изменяла лорду Ноа с Этертоном.
— Да. Леди Джулия, конечно, абсолютно погублена. После такого благоприятное мнение о её добропорядочности невосстановимо. Её никогда больше не будут принимать в уважаемом обществе. Я слышала, что отец даже сейчас пытается выдать её замуж за итальянского графа, увеличив приданое до невероятных размеров в надежде наверняка склонить перспективного жениха к согласию. Ребёнка оставили на воспитание инкогнито бедным родственникам в деревне. А Этертон, что ж, у него ситуация, конечно, не лучше: с бесчестьем, несмываемо пометившим его лицо выстрелом из пистолета лорда Ноа. Ни один отец с моральными принципами не позволит своей дочери выйти за него замуж.
За этим последовала минутная тишина, пока все леди переваривали содержательную беседу. Августа, будучи по горло сыта тем, что её помимо воли заставили все это выслушать, приготовилась встать, чтобы дать понять Шарлотте, что та превысила условия их соглашения, и им уже давно пора уехать. Тут, однако, заговорила леди Трассингтон, заставив её замереть:
— Лорд Ноа, с другой стороны, восстановил свою честь, по крайней мере, по большей части. Как джентльмен, переживший обман и предательство вероломной леди, он станет поистине романтичной фигурой. Каждая подходящая молодая леди в городе попытается излечить его разбитое сердце. И со всем богатством Девонбруков каждая заботливая мамаша примется делать то же самое. Заполучить его будет настоящим достижением. Кстати, думаю, что приглашу его на бал, который мы устраиваем. Так что, как видите, вы бы не могли просить о лучшем родстве, чем с носителем титула Девонбруков, леди Августа.
Тут Августа встала, осторожно поставив чашку на стол рядом с собой.
— Что ж, я бы, конечно, обязательно поблагодарила вас, миледи, если бы моя цель и впрямь состояла в этом. Однако, я не ищу родства с носителем титула Девонбруков. Я не ищу родства ни с кем, мне нет дела до титулов. — Она сделала паузу, чтобы быть уверенной в том, что всё внимание сосредоточено на ней, прежде чем добавить: — Я решила, что никогда не выйду замуж.
Тут комната впервые за это утро погрузилась в молчание.
Компания отправилась в парк в полдень: Сара и Элеанор сидели друг напротив друга в ландо Найтона, в то время как Кристиан и Ноа скакали рядом верхом. Они ехали через Гайд-парк по песчаной дорожке, известной большинству как Роттен-Роу.
Стоял прекрасный день после нескольких дождливых, и поэтому задолго до модного часа в пять вечера парк был заполнен экипажами и всадниками. Некоторые леди катались в двухместных визави[40] в сопровождении ливрейных лакеев, другие верхом, но всегда в дамском седле. Джентльмены, одетые в свои лучшие полосатые жилеты, восседали на своих высоко вскидывающих ноги конях, в то время как их дети, так же хорошо одетые, красовались сзади на бойких пони. Это было самое великолепное шествие, какое можно увидеть в Лондоне.