Но Жамират уже скрылась за воротами.
VII
Сегодня утром Бимболат, проходя мимо и заметив воз камыша, завернул к нам. Он долго смотрел то на камыш, то на крышу дома. Потом сказал:
— Не хватит его. Самое меньшее — еще один воз понадобится.
Дзыцца слушала его молча. Я подошел к ней поближе, потому что знал, что, по обыкновению, она опять не будет разговаривать с Бимболатом, а то, что она захочет сказать, должна передать через меня. Ни разу еще за всю мою жизнь мать не заговорила с ним.
— Скажи ему, — наклонилась ко мне Дзыцца, — что покроем пока среднюю комнату, а там видно будет.
— Это я тоже понимаю, — проговорил Бимболат, когда я передал сказанное Дзыцца, — но я хотел, чтобы вы все разом закончили. Ты бы лучше опять сходила к председателю — может, не откажет. Да и я попробую отпроситься. А не то будущего лета вам придется ждать.
— Правду говорит муж Хадижат.
Дзыцца так зовет Бимболата, потому что по адату имя старшего в роду невестка не должна произносить.
— Была не была, — сказала она, когда Бимболат ушел, — надо еще раз пойти к председателю. Пусть он мне откажет. Хуже этого ничего не будет, а лучше может быть.
Меня очень удивила щедрость председателя. Он без лишних слов распорядился, чтобы нам выделили пароконную повозку.
Доехав до большого тополя, свернули налево. Камыша нашего как не бывало. Ни одной вязки не осталось. Дзыцца сильно расстроилась. Такой я ее еще никогда не видел. Она повернулась к востоку — в это время солнце взошло — и сказала:
— О солнце солнц, будь ты моим защитником, обожгли своими палящими лучами того, кто не побоялся слез моих сирот, кто не пощадил одинокую женщину и присвоил труд моих израненных рук! О Бог богов, неужели ты оставишь это злодеяние нераскрытым! О святая Мария, не дай мне пропасть, за всю свою жизнь я даже кузнечика не обидела, так почему же со мной так поступают?..
Слова Дзыцца меня очень тронули. Я от горя будто окаменел. Но потом стало легче: я подумал, что укравший наш камыш после этих слов Дзыцца никоим образом не сможет скрыться.
Прошло два дня. Соседи пришли к нам и сказали, что камыш увез Гадацци. Дзыцца это очень удивило. Она давно уже поняла, что Гадацци забыл о своей дружбе с нашим отцом, но все-таки не допускала мысли, что он сможет пойти на такую низость.
— Ну, кому еще после этого верить! — удивилась пуще прежнего Дзыцца, когда сходила к Гадацци и своими глазами увидела, что соседи сказали правду. — Это наш камыш. След своего серпа я всегда узнаю, да и снопы, перевязанные много, я даже издали с другими не спутаю. Я чуть сквозь землю не провалилась от стыда. Ушла поскорее, чтобы меня никто из семьи Гадацци не увидал. Что бы я Гадацци сказала? Ты украл наш камыш, верни мне его?
— А как ты ему иначе скажешь? — Эти слова Гажмата заставили нас вздрогнуть. Оказывается, он стоял тут и все слышал.
Гажмат вошел к нам во двор и присел на ступеньку лестницы.
— Эту новость я только сейчас узнал, — продолжал Гажмат. — Кто идет в чабаны, тот над самим собой издевается. И днем и ночью от людей оторван. Новости в последнюю очередь до меня доходят.
— Не верила, Гажмат, я этому… Но вот сама увидела.
— Я в тот день там пас овец, — сказал Гажмат. — Вижу, кто-то нагрузил целый воз. Я думал, это вы. Хотел подойти, Да не успел. Повозка тут же тронулась и сразу скрылась за большим тополем. Мне даже неловко стало. Я-то думал помочь вам, когда грузить будете…
— Нет, Гажмат, я не смогу встать перед Гадацци и сказать ему, что он вор. Это выше моих сил. Пусть Бог его за меня накажет…
— Эти слова ничего не стоят. С подлецом так не поступают. Надо его хоть раз как следует проучить! Хватит! И так ему слишком многое прощают. Пойдем сейчас же со мной, а не то я один пойду и обломаю этот посох об его хребет!
Гажмат не послушался Дзыцца. Что она только ни делала, как она его ни уговаривала, он все равно настоял на своем: пошел к Гадацци. Дзыцца очень испугалась, догнала его: от Гажмата всего можно было ожидать, когда он рассердится… Я поспешил за ней. По пути нам встретился Бимболат, и мы все четверо направились к Гадацци.
— Сейчас же отвези этот камыш хозяйке — сказал Гажмат, — иначе одному из нас отсюда живым не уйти!
Гадацци страшно побледнел. Как стоял во дворе, так и остался стоять. Он очень испугался. Трудно Гажмата до такого состояния довести, но коли он уже вышел из себя, почти невозможно его остановить. Это Гадацци хорошо знал и поэтому побоялся с ним спорить.
— Тише, Гажмат! — сказал Бимболат. — Люди соберутся.
И, опасаясь беды, стал между Гадацци и Гажматом.