Я все-таки пошел к Бимболату. Когда он услышал, каких дров привез нам Цымыржа, то очень рассердился.
— Скажи Хосион, — он всегда так называет мою мать, по фамилии, — пусть сходит в правление, попросит подводу. Я привезу вам дров. А то в эти морозы чем же топить-то будете? Те дрова, что Цымыржа привез, и за год не высохнут.
Дзыцца, услышав об этом, взволновалась:
— В такие морозы грех отправлять кого-то в лес.
— Он завтра собирается…
— Иди и скажи, пусть подождет, пока немного потеплеет.
— А тогда нам дрова уже не понадобятся.
— Тоже верно…
Дзыцца все понимает, но уж очень ей неудобно перед Бимболатом.
В правление мы пошли вдвоем с Дзыцца. Там было много народу. Но, кроме Дзыцца, ни одной женщины. И, как видно, председателю было неудобно отказать ей. Он разрешил взять подводу.
Я не знаю, когда уехал Бимболат. Дзыцца говорит, что рассвет он должен встретить на Джермецыкском хребте. Но и оттуда не так-то близко до Большого леса. Не доезжая до башни Дзылат, надо свернуть налево и ехать в глубь ущелья. Вот там и есть этот Большой лес — дуб, граб, бук… Руби, что по душе. Только здоровые деревья нельзя трогать. Все это я слышал от мужчин, а мне-то откуда знать?
Теперь Бимболат, наверно, уже грузит дрова на подводу. Он в Большом лесу бывал не раз, для него это знакомое дело. Он не Цымыржа, сырую ольху или иву не привезет.
А Дзыцца места себе не находит. Позвала к себе Хадижат, жену Бимболата.
— Зря волнуешься, Дзылла, — успокаивала ее Хадижат, — вот увидишь, еще засветло он будет здесь!
— Надо ему ужин приготовить, как полагается… Курицу…
Но Хадижат заявила, что не даст резать курицу. Дзыцца даже рассердилась:
— Лучше помоги мне, чем спорить!
Я тут же зарезал курицу и положил у порога. У нас есть поверье: если режешь скотину и она долго не затихает, значит, рука у тебя легкая. Я, кроме кур, никого еще не резал. А куры долго у меня не затихают. Говорят, и нога в нашей семье легкая. Когда кто-нибудь из соседей уезжает по важному делу, то они просят проводить их из ворот, чтобы им сопутствовала удача.
Дзыцца успокоилась только тогда, когда курица была уже в котле.
— Казбек, сбегай к нам, — сказала Хадижат, — принеси дров из сарая. Они у входа. А то кизяк мало жару даст, не скоро закипит.
Дрова в сарае у Бимболата аккуратно сложены, во всем чувствуется его рука. Я набрал целую охапку и вернулся домой.
Как хорошо горит дуб! От такого огня даже камни могут расплавиться. Печь моментально накалилась.
— Габул, достань перец с чердака, — попросила Дзыцца, — арака с перцем согреет его лучше.
Шауи стояла у двери и ждала, когда кто-нибудь из нас появится. Она опять скоро принесет теленка. Шауи тотчас увидела, что я взбираюсь по лестнице на чердак, и замычала: что ж вы, мол, про меня-то забыли?
Я прихватил ей с чердака кукурузный початок. Она, вытянув шею, жует его с наслаждением. Но много кукурузы скотине давать нельзя, а то их потом раздувает и они подыхают. В прошлом году наш баран объелся кукурузой и подох.
Шауи съела початок и теперь ждет: может, ей еще что-нибудь перепадет? А я смотрю — не видно ли Бимболата? Ведь уже темнеет.
— Где ты пропал? — услышал я, как только открыл дверь. — Ступай посмотри, не едет ли муж Хадижат!
— Да ладно, чего там смотреть, — ворчит Хадижат, — не ребенок ведь…
Но я уже выскочил во двор и побежал вниз по улице. Слышу — скрипят колеса. Бимболат! Лошади ступают тяжело, тащат доверху нагруженную повозку. Это не то, что мои дрова. И не Цымыржа — куда ему с его начищенными пуговицами! Теперь нам дров хватит до конца зимы.
У Дзыцца будто крылья выросли, вся так и просияла, хотя и молчит.
— Дзылла тут переволновалась, — сказала Хадижат, когда Бимболат вымыл руки и присел у печки.
— Почему?
— Да вот тебя долго не было. Она прямо места себе не находила.
— А я что, первый раз, что ли, поехал?
Дзыцца накрыла стол и показывает Хадижат глазами — скажи, мол, пусть к столу садится.
Бимболат, увидев курицу на столе, рассердился:
— Кто вас просил? Разве так делают? Получается, что вместо пользы только один расход из-за меня! Да вот к тому же я лесника не нашел, так что и деньги платить не пришлось. Уастырджи — святой Георгий помог мне.
Он достал из кармана деньги и протянул мне. Дзыцца делает мне знаки — не бери, мол. Но разве Бимболат меня послушается?