Время шло, а косых взглядов, упреков ничуть не убавилось. Вроде бы теперь все на меня ополчились. То в одном, то в другом месте поругивали, хоть никто еще не сказал, что я написал неправду.
Дзыцца с самого начала неодобрительно отнеслась к заметке, она и теперь не одобряла. Но я чувствовал, что в глубине души гордится мною. И это придавало мне силы.
Мы убрали кукурузу на своем участке, подошли другие заботы. Каждую осень повторялись наши мучения с огорожей: там залатать, здесь подпереть. Да и соседи напоминали. Мы с Дзыцца нарезали в лесу две подводы ореховых прутьев, нарубили кольев. Надо было просить лошадь у председателя колхоза.
Тот очень удивился, когда увидел меня в дверях. Толстые щеки надулись, он прямо-таки глаза вытаращил, и уши вспыхнули! А я еще ни слова не произнес и порога не переступил. Он за столом, я на пороге, и оба молчим.
— Лошадь нужна, — сказал я наконец.
— Чего-чего? — переспросил председатель, будто ослышался. — Лошадь? А ты кто такой? — И заорал так, что краснота с ушей перекинулась на шею: — Лошадь ему! Проси у тех, кому писульку писал. Корреспондент!..
Эти слова он, конечно, заранее для меня припас и выложил как отутюженные. Хоть и злость его разбирала, но я видел, что доволен моим приходом. Настало время расквитаться, давно ждал. Я повернулся и вышел. Пусть лопнет от злости!
Глупо сделал, что пошел. Легче сто рублей найти на дороге, чем что-нибудь у него выпросить. К нему и не ходит никто. Да не нужна мне его лошадь! Съездим несколько раз на ослике и перевезем.
Через неделю подбегает ко мне Агубе на школьной перемене:
— Ты в учительской был?
— Не был. А что?
— Ищут тебя!
После уроков зашел в учительскую: зачем я понадобился? Наверно, опять какая-нибудь неприятность.
— Откуда тебе деньги прислали? — спросила секретарша директора.
— Мне? Не знаю… Мне ниоткуда…
— А это что?
На почтовой квитанции красивыми, ровными буквами были написаны мое имя и моя фамилия. И что мне полагается сорок шесть рублей девятнадцать копеек. В нашей школе учились еще пять человек с такой же фамилией, как у меня, но моих тезок среди них не было.
Секретарша протянула мне квитанцию и сказала:
— Ступай на почту, там тебе скажут, откуда перевод.
На почту мы пошли с Темирканом. Я был уверен, что ошибка. Что из того, если имя и фамилия совпадают?
Оказалось же, что деньги прислали из редакции. Так и сказали на почте: Казбеку Таучелову из редакции газеты «Растдзинад».
Вот уж чего я не ожидал! И тут только сообразил, почему дочь бригадира крикнула тогда: «Пусть пишет, может, этим прокормится!» Значит, думала, что я ради денег! А я разве знал, что заплатят? И в голову не приходило. «Чтоб прокормиться…»
Возле магазина встретили девчонок из нашего класса, с ними была и Мадинат. Они вышли из магазина с какой-то покупкой и нас не заметили.
— Зайдем? — сказал я Темиркану.
После уроков мы часто заходим в магазин — просто так, посмотреть. Денег-то у нас не бывает. А сейчас у меня в кармане целых сорок шесть рублей! Сколько неприятностей они принесли… Скорей бы потратить, купить чего-нибудь вкусного. Я подошел к витрине с конфетами и остановился против весов. Продавец даже не взглянул. Низенький, плотный, краснощекий, он похаживал вдоль прилавка отдела тканей. Чего ему смотреть, какие мы покупатели? Постоят, постоят и уйдут. Тут за мной встали две женщины, местные, и продавец лениво направился в нашу сторону.
— Вам чего? — обратился он к женщинам.
Те показали на меня: дескать, он первый в очереди.
— Мне полкило конфет, вот эти, — сказал я.
Продавец хмыкнул, но, увидев деньги, запустил пятерню в ящик с конфетами, высыпал в бумажный кулек и бросил на весы. Стрелка качнулась и, не дойдя до середины, остановилась. Надо бы положить еще две-три конфеты, но продавец, видимо, поленился. Снял кулек и швырнул передо мной на прилавок.
Темиркан рассматривал велосипеды, выставленные в дальнем углу.
— Чего это ты купил? — удивленно спросил он.
— Конфет.
— А зачем тебе столько?
— Ладно, пойдем скорей, — сказал я.
— Вот интересно! Куда торопиться?
— Догоним Мадинат, это ей я купил. Вообще — девчонкам…
Темиркан вдруг покраснел отчего-то и отвел глаза. Я не подумал, что из этого выйдет, если мы с Темирканом угостим Мадинат. Если бы я был один… А то нас двое! Я-то знаю, как Темиркан относится к Мадинат. По правде говоря, из-за него я и купил конфеты, сам он ни за что не решится угостить. Конечно, ничего такого я не думал, когда увидел Мадинат у магазина, а потом покупал конфеты, само собой как-то все получилось… А Темиркан, выходит, догадался, что ради него все это. Вот он и смутился.