Как правило, стреляли из пистолета девятимиллиметрового калибра.
Никакие из найденных останков и никакие предметы Станиславу Сойчинскому не принадлежали.
Археологи планируют продолжить поиски. К ним присоединятся члены Историко-исследовательской группы. Они будут оказывать археологам помощь и предоставят металлоискатели.
Дед верхом на лошади, лошади без деда, всадники на лошадях, вообще много лошадей.
Дед в плену, офлаг Мурнау[101].
У Андерса[102].
В Риме, фонтан Треви.
Бабушка Дзюба в шезлонге. А также у водопада в горах, на курорте у водолечебницы и с дочкой Халинкой. Халинка в краковском национальном наряде, со скрипкой. Она мечтает стать скрипачкой. Или ездить верхом и участвовать в скачках, окончательно она еще не решила.
А тут уже Тадек, сын Халины. У Дзюбы на руках. Или у деда. Только нет его на руках у Халины, потому что Халина сидит в тюрьме.
Когда был суд, она была на восьмом месяце. Отец ребенка, которого я ношу под сердцем, Варшиц, говорила она на следствии.
Интересно, успела ли ему сказать, что у них сын.
Сын никогда ее об этом не спрашивал. Зачали его в мае, значит, в беседке у этого портного. Они должны были обрадоваться. Все идет к концу, все рушится, а тут ребенок, жизнь, будущее, — конечно, должны были, несмотря ни на что.
Мальчик родился в тюрьме, так что целый месяц сидели все трое. Через месяц Варшица расстреляли, а ребенка хотели отправить в детский дом; к счастью, дед вернулся с Запада, подкупил надзирателей и забрал его. Впоследствии говорил, что выкрал, и даже, что похитил, но, похоже, преувеличивал.
Потом мальчик поехал на свидание, вместе с дедушкой и бабушкой Дзюбой. Они сидели перед стеной, в стене было зарешеченное окно. Окно открылось, он увидел бледную истощенную печальную женщину. Это мама, шепнул дедушка, поздоровайся.
Дед написал письмо президенту Беруту, просил помиловать его несчастную дочку, потому что с пути она сбилась из-за любви. Утратила политическую бдительность, писал дед, и не сумела занять правильную позицию. Более опытные не сумели, чего уж говорить о женщине, доказывал дед, а еще напомнил президенту Беруту, что истории известны случаи, когда ослепленные любовью женщины готовы были пойти на все ради любимого мужчины. Троны из-за этого рушились, писал дедушка и приводил в пример Марию Стюарт, Изабеллу Кастильскую, а также императрицу Елизавету и казака Разумовского.
На президента Берута доводы деда не произвели впечатления, Халина отсидела полный срок.
Актрисе, которая играла в фильме «Допрос»[103], она рассказывала, что такое одиночная камера. Она там просидела два года. Когда человек один, рассказывала Халина, то в конце концов перестает понимать, думает он или говорит вслух. И боится: вдруг ему только кажется, что думает, а на самом деле говорит и выдает тайны. Или наоборот: ты знаешь, что думаешь, но боишься, что они твои мысли услышат. И на всякий случай все подряд называешь. В основном то, что видишь вокруг себя. Говоришь: пол — решетка — лампочка — шконка — параша… Шконка — параша — лампочка… Решетка — лампочка — пол… И успокаиваешься: ведь даже если что-нибудь и скажешь вслух, то что ты скажешь? Пол — лампочка — параша — параша — решетка — пол…
Это Варшиц, незадолго до смерти.
А это он, в том же возрасте. Нос, глаза, лоб, достаточно взглянуть. А теперь он старше… в два раза старше собственного отца.
Это венчание. У Халины в руках белые розы, одну она приколола к волосам… и ее муж — конечно, в профиль. Всегда в профиль, повернувшись к объективу единственным глазом. Интересно, что случилось со вторым. А впрочем: какое ему дело до второго глаза этого человека.
Он разбирал развалины в Варшаве и вывозил кирпичи. Мезальянс, вздыхала бабушка Дзюба, это же мезальянс.
Вероятно, главным для нее было: спрятаться, раствориться, стать невидимой. Она уже не играла на скрипке, не ездила верхом. Никому не говори, что я играла и что знаю языки, наставляла она сына. Он никому не говорил, но они и так знали. Его не допрашивали, никуда не вызывали, но он чувствовал, что они знают, такие вещи всегда чувствуешь.
Он не хотел с ними жить — с матерью и этим ее мужем — и вернулся к дедушке с бабушкой. Она его навещала, пыталась воспитывать. Ты ЭТО читаешь? — спросила однажды с ужасом. Вместо… и осеклась. Он подумал, что сейчас скажет: вместо «Камней на шанец»[104], — но она замолчала, и он так и не узнал, что должен прочитать.
102
Владислав Андерс (1892–1970) — военный и политический деятель, генерал (
Во время Второй мировой войны советским правительством и польским военным и политическим деятелем генералом Владиславом Андерсом (1892–1970) по соглашению с польским правительством в изгнании было создано (1941–1942) воинское формирование, куда вошли польские граждане, находившиеся на территории СССР (в том числе, беженцы, интернированные военнослужащие польской армии и амнистированные заключенные). В период с марта по сентябрь 1942 г. части армии Андерса были эвакуированы из Советского Союза в Иран, а июле 1943 г. переформированы во 2-й Польский корпус в составе британской армии и до окончания войны воевали в Италии, в частности, героически сражались в битве при Монте-Кассино.
103
Героиня фильма «Допрос» (1982; автор сценария и режиссер Рышард Бугайский; в главной роли Кристина Янда) — молодая женщина, которую в эпоху сталинизма арестовали только для того, чтобы получить от нее показания против бывшего офицера АК; фильм был запрещен цензурой и пролежал на полке до 1989 г.
104
«Камни на шанец» — основанная на реальных событиях повесть Александра Каминского (1903–1978; педагог, историк, деятель харцерского движения [харцеры — польские скауты], во время войны участник Сопротивления); герои повести — члены подпольной харцерской организации, которые в знаменитой «Акции у Арсенала» (26 марта 1943) отбили у гестаповцев одного из своих руководителей и еще 25 политзаключенных. Название «Камни на шанец» (дословный перевод) заимствовано из стихотворения Юлиуша Словацкого «Мое завещание»; в переводе Б. Пастернака соответствующая строфа звучит так: «В заключенье — живите, служите народу, /Не теряйте надежды, чтоб ночь побороть./ А придется, каменьями падайте в воду/ В светлой вере: те камни кидает господь».