Мое путешествие с Присциллой
Однажды Присцилла предлагает съездить с ней на пару недель в ее деревню, чтобы навестить мать и пятерых детей. Я удивлена: «У тебя пятеро детей? Где они живут?» – «С мамой или иногда с братом», – отвечает она. Присцилла обитает на побережье, где зарабатывает продажей украшений, которые дважды в год привозит домой. С мужем она давно рассталась. Я не устаю удивляться здешним нравам.
Я думаю, что к тому времени, как мы вернемся, Ютта, может быть, уже будет здесь. Я соглашаюсь. Поездка спасет меня от ухаживаний масаи. Присцилла очень волнуется, потому что никогда не приводила домой людей с белой кожей.
Не мудрствуя лукаво, мы отправляемся на следующий день. Эстер остается присматривать за хижиной. В Момбасе Присцилла покупает детям школьную форму. У меня с собой только небольшой рюкзак, в котором нижнее белье, свитер, три футболки и сменные джинсы. Мы берем билеты, и у нас еще достаточно времени до отправления вечернего автобуса, поэтому я иду в парикмахерскую и заплетаю волосы в африканские косички. Эта процедура занимает почти три часа и очень болезненна. Но такая прическа кажется более практичной для путешествий.
Задолго до отъезда у автобуса уже толпятся десятки людей. Сначала на крышу укладывается багаж. Когда мы отправляемся, вокруг уже царит кромешная тьма, и Присцилла предлагает поспать. До Найроби девять часов езды, потом нам предстоит пересесть на поезд и выдержать еще четыре с половиной часа до Нарока.
Во время этой долгой поездки я вся измучилась и чувствую облегчение, когда мы наконец прибываем. Далее нужно идти почти два часа чуть в гору по полям, лугам и даже сосновым лесам. Местный ландшафт напоминает мне Швейцарию: вокруг только зелень и ни одного человека.
Наконец далеко вверху я замечаю дым и какие-то ветхие деревянные бараки. «Мы почти на месте», – говорит Присцилла и объясняет, что ей нужно принести отцу ящик пива, это подарок для него. Я поражена, видя, как она тащит его на голове. Мне любопытно, как живут эти масаи. Присцилла сказала, что они богаче самбуру, из племени которых происходит Лкетинга.
Когда мы добираемся до вершины, все спешат поприветствовать Присциллу, затем останавливаются и молча смотрят на меня. Присцилла, судя по всему, объясняет, что мы друзья. Сначала мы идем в дом ее брата, немного говорящего по-английски. Жилище по своим размерам больше нашего деревенского домика и состоит из трех комнат. Оно грязное и закопченное, потому что пищу готовят на дровах. Повсюду куры, собаки, кошки. Куда ни глянь, резвятся дети всех возрастов, старшие таскают малышей на спинах. Приходит время раздачи подарков.
Люди здесь носят обычную одежду и живут обычной фермерской жизнью. Когда в дом заходят козы, мне как гостье на приветственном ужине предоставляется право выбрать одну. Я не могу заставить себя вынести смертный приговор, но Присцилла говорит, что так принято и это большая честь. Вероятно, мне придется делать это каждый раз при последующих визитах. Поэтому я указываю на белую козу, которую тут же хватают. Бедное животное душат двое мужчин. Я отворачиваюсь. Уже темнеет и холодно. Мы заходим в дом и садимся у костра, разведенного на земляном полу в одной из комнат.
Где эту козу варят или жарят, я не знаю. Я очень удивляюсь, когда мне вручают целую переднюю ногу и огромный охотничий нож. Присцилле достается другая нога. «Присцилла, – говорю я, – я не настолько голодна!» Она смеется и говорит, что остатки мы возьмем с собой и доедим завтра. Мне не нравится идея грызть эту ногу еще и на завтрак. Но я держу себя в руках и пытаюсь немного поесть, хотя надо мной вскоре начинают смеяться, так как видят, что я не особо-то и голодна.