Все смелеют и вскоре находят люк, который почему-то не на замке.
Ломик не понадобился. Разгребли руками землю, подняли крышку. Из черной тьмы дохнуло холодом. Стало совсем жутко.
— А вдруг там крысы? — замерла Фишка.
— Ну врать-то, — отрезал Вовка.
— Колька, свети! — приказала Лидка, наклоняясь над открытым лазом.
Колька чиркнул спичкой и поджег щепку.
— Колька, ты длинный — прыгай, мы за тобой.
Вслед за Колькой спустились все и, поджимая ноги на льду, стали оглядывать привалившее богатство.
Кругом стояли фляги. Открыли одну — сгущенка. Сгущенка была очень холодной, к тому же и липкой — в горле першило.
— Колька, зачерпни в бидончик, — сказала Лидка, решив передохнуть. Она топталась с ноги на ногу и облизывала пальцы, жалея, что взяли малую посудину.
— Стынут, — захныкала теперь Фишка, — ноги...
Поев еще, Лидка выловила несколько засахарившихся кусков сгущенки в подол. Глядя на нее, девчонки сделали то же самое, а Колька снял еще майку и завернул в нее большой кус.
Вылезли, кое-как опустили крышку люка и снова загребли, заровняли землей. Выбрались из тьмы чердака под мирный свет луны. Задвинули доски крыши и побежали за Лидкой. А Лидка зачем-то рванула за зады маслозавода, к степному пустырю, к болотам.
Квакали лягушки. Хитро светила луна. Больно кололся высоченный чертополох, у девчонок сквозь подолы сочилась сгущенка, текла по ногам. Лидка подставляла ладошку под узел подола, ловила, а потом слизывала.
Из-под ног что-то такое разбегалось — не то мыши, не то полусонные птицы. Кусты травы топырились. Сердца колотились. Бежали не оглядываясь. Но погони не было, и вскоре, пробежав мимо ветряной мельницы с одним поникшим крылом (другие истопили зимой), оказались у булькающего, кряхтящего ночного болота с кочкастым берегом.
Лидка села, прижав к животу отощавший, липкий подол.
— Надо все съисть, а бидончик спрятать в тайник на завтра.
Колька, поставив рядом с Лидкой бидончик, вдруг выронил на землю узелок со сгущенкой, отбежал и присел. Кольку поносило. Пришел он молча, ничуть не стыдясь, снял обветшалые штаны и полез к воде в болото.
— Так не высохнут ведь, — посочувствовал Вовка.
— Высохнут! — буркнул Колька.
— Я тоже пойду мыться, — сказала Маня. — Ноги липнутся.
— А я боюсь, там тина и топко, — сказала Фишка.
— Тогда айдате на Курейку, — сказала Лидка. — Кольк, пошли на Курейку, Фишка боится лезть в болото.
— Счас догоню, — крикнул Колька. — Штаны вот выжму.
Теперь не бежали — шли. Озирались по сторонам и доедали из подолов сгущенку. Обходя маслозавод, прокрались по деревне.
На другом конце деревни играла гармошка. По широкой улице одиноко ходили девки — пели.
На речке тихо, сонно. Ребята встали на берегу под ивой и замерли.
— А если русалки? — испугался Колька.
— Ври. А еще малец, — протянула Лидка и вздрогнула.
К плотику, шевеля траву, кто-то плыл.
— Вон, плывет, — попятилась.
Колька рванул со всех ног от речки. За ним Маня и Вовка. Отбежали, встали. А Лидка с Фишкой вытянули шеи — кто-то вылезет на плотик?
— Это ондатра, — обрадовалась Фишка.
— Эй! Это онадатра! — крикнула Лидка. — Вертайтесь. Взошли на плотик. Разделись и стали полоскать одежду. Фишка села на край плотика и спустила ноги.
— А если цапнет? — спросил Колька.
— Кто?
— Ну, эта, как ее... надатра...
— Она не кусается, из нее шьют воротники и шубы, — сказала Фишка.
— Фиш, а что тогда шьют из рыбьей шкуры? — спросил Вовка.
— Ты думаешь, живут в воде только рыбы? В воде еще живут тюлени и котики, и нерпы — это в морях, а здесь в реках и озерах живут ондатры, водяные крысы, бобры...
— Вот это да! — протянул Вовка.
Лидка прополоскала платье и принялась умываться сама.
— Я хочу поплавать, — сказала Фишка и пошла на конец плотика.
— Тут полно травы, — сказала Маня, держась с краю, у берега. — А в траве живут русалки, водяные — схватят.
— Не схватят, водяных тоже в революцию выгнали, — сказала Лидка. — Я тоже буду плавать, — и шагнула за Фишкой. Но у самой куда-то катилось, падало сердце, слабли ноги. Видано ли — столько зверей живет в воде! Днем-то их не видать, а ночью, поди, охотятся на маленьких ребят. И цапают, утаскивают на дно, а потом выучивают на русалок или водяных. — Трусы вы и бояки, — подбадривая себя, выпалила Лидка, трогая ногой воду. — У-у, какая теплая-я! Только мамке не говорите, что я купалась. Она мне не велит купаться — я тонула.
— Ну вот, утонешь еще. Тоже выдумала — ночью купаться, — заворчал Колька.